Они встали друг напротив друга. Сердце Малефисенты сжалось лишь от предположения, что может сейчас произойти, а после пустилось в волнительный пляс. Стефан старательно не отводил глаз от пруда и заката. Малефисента покраснела, а ее ладони начали потеть от волнения. Они встречались уже некоторое время, но при этом еще не разу не поцеловались. По-взрослому. По-настоящему. Да, Малефисента могла клюнуть его в щеку, проходя мимо, но это все на что они осмелились до этого момента. С каждым мигом молчания Стефана Малефисента пугалась и волновалась все больше и больше. Наконец, он посмотрел на нее и, кашлянув, прервал молчание:
— Кхм, Малефисента, я хотел бы… — он прервался, не найдя слов. — В общем, вот!
Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул руку в сторону Малефисенты, сердце которой, казалось, остановилось от несовпадения ожиданий и реальности. Взяв коробочку, она с минуту смотрела на ярко-алую оберточную бумагу и аккуратный атласный бант. После тихонько и медленно приоткрыла подарок, с хитринкой в глазах следя за реакцией Стефана. Он, казалось, весь сжался и боялся, при этом желая увидеть и узнать мнение Малефисенты о его подарке. Не став продолжать мучения, Малефисента окончательно осторожным движением открыла коробочку. Когда она увидела ее содержимое, то просто не смогла сдержать удивленного вздоха. Стефан не отводил от нее взволнованного взгляда, пока она не посмотрела на него сияющими от восторга глазами.
В коробочке лежало ожерелье. Малефисента не исключала возможности, что это простая бижутерия, но ей было приятно. Ведь у Стефана очень мало карманных денег. А это значит, что ему пришлось либо просить у кого-то в долг, либо зарабатывать их самому. И это для того, чтобы подарить ей, Малефисенте, это ожерелье на ее день рождения. Насколько сложно для него это было, она могла лишь предполагать. От осознания своей ценности для него Малефисента кинулась на Стефана с объятьями благодарности.
— Спасибо! — с придыханием прошептала она, прижимаясь к нему сильнее.
Стефан на миг остолбенел, но тут же сжал Малефисенту в ответных объятьях. Казалось, первое время он был удивлен подобной реакцией. Его тело было сильно напряжено, словно он ожидал какого-то нападения. Будто бы она могла причинить ему вред.
Абсолютно счастливые они стояли на мостике, обнимаясь. Солнце приобрело рыже-красный оттенок и почти исчезло с горизонта. На восточной части небосвода, той, что с отдалением солнца переходила от бледно синего цвета к почти фиолетовому окрасу. Вскоре им нужно будет расходиться по домам, потому что родители до сих пор пекутся о них, пускай и не так сильно как парой лет раньше, но все же. Именно из-за скорой, пусть и кратковременной, но разлуки они и старались наслаждаться этим моментом душевного единения.
В какой-то момент Малефисента, поддавшись эмоциям, губами коснулась губ Стефана. При этом это прикосновение происходило так медленно, что ей казалось, что в любой миг Стефан отпрянет от нее или же ее сердце просто откажет от перенапряжения от волнения. Сначала невинное касание губ к губам медленно и осторожно (каждый из них боялся чего-то эфемерного, витающего в воздухе) переросло в настоящий поцелуй. Сердце стучало так быстро и громко, что Малефисента практически потеряла связь с окружающим ее миром. Всё, что она осознавала, — стаккато собственного сердца и то, что она целует Стефана. Мягкий, неумелый поцелуй становился все более уверенным, а объятья, которые в начале невинного прикосновения губ ослабли и практически не ощущались, с каждым мигом крепли.
Воздуха в какой-то момент стало недоставать, и им пришлось прерваться. Всё это было так волнительно и прекрасно, поэтому счастливое сердце Малефисенты совместно с ее светлой душой пело и плясало от радости и эйфории. В данный момент девушка была готова последовать за юношей хоть на край света, что уж говорить про огонь и воду. Если бы Стефан сейчас попросил бы её о чем-нибудь, она бы, не задумываясь, выполнила это без промедлений. Но Стефан ни о чем не просил, храня смущенное молчание.
Они продолжали обниматься, жутко покраснев, когда осознание только что произошедшего дошло до них. Малефисента спрятала порозовевшее лицо в его широкой груди. Так и не сказав ни слова, Стефан проводил ее до дома. Она же, скомкано попрощавшись и жутко краснея, постоянно вспоминая поцелуй, торопливым шагом зашла домой.
Именно тогда отношения между ними приобрели новый акцент и заиграли новыми красками. Малефисента, казалось, расцвела еще больше. Ведь как известно, красят девушку не наряды, а улыбка. Она все чаще улыбалась. И, как заметили остальные, стала более оптимистично смотреть на жизнь. Некоторые с интересом наблюдали за столь прелестными переменами, гадая о том, что могло их вызвать. А друзья, среди которых оказался Коналл, искренне радовались за нее.
Коналл был знаком со Стефаном довольно поверхностно. Он знал, что они встречаются. Знал совсем немного об образе жизни парня. Насколько знала Малефисента, Коналлу были чужды и даже противны и враждебны некоторые взгляды Стефана. Ему также не нравилась чрезмерная зависть Стефана. Однако при этом друг был рад ее счастью, и это было для нее главным из этой ситуации.
Но ее не раз пытались спустить на землю, обращая внимание на недостатки Стефана, коих находилось немало. Она списывала это на личную неприязнь к парню, возможно, даже на неприязнь к его материальному положению. Но Малефисенте не было до этого ни малейшего дела.
Она погрузилась в свое счастье, не замечая ничего вокруг. Она была слишком счастлива для этого.
========== 3. ==========
Разложение общества на да и нет.
Формирование единого класса зомби.
Порцию лжи всем нам на обед
Посылают вновь те, кто одели короны.
Кто одели короны!
В тот роковой день, предрешивший всё, светило горячее майское солнце, какое всегда начинает обманчиво пригревать людей в конце мая, звонко пели пестрые птицы, зеленела свежая трава, и всё по канону: ничего не предвещало беды. Они по устоявшейся традиции собрались дома у Малефисенты после школы. Стефан приходил позже примерно на час, потому что после уроков у него была тренировка. Её родители как раз ненадолго отбыли из страны по своим рабочим делам (она старалась не вникать в это, но знала, что они работают в PR-компании), поэтому дом был в полном распоряжении девушки на неделю.
К приходу Стефана часы на стене показывали время ужина. Пятичасовой чай они уже пропустили, да если честно, то и не следовали этой традиции, раздражаясь привязавшимся стереотипом. Малефисента отправилась на громадную кухню-столовую в поисках съестного. Проверив холодильник на наличие готовых блюд, девушка облазила также и шкафы, желая найти хотя бы еду быстрого приготовления. Она была согласна даже на какие-нибудь хлопья или кашу. Но шкафы оказались напичканы различными приправами, специями и еще какой-то ерундой, не представляющей для нее интереса в данный момент. Убедившись, что осмотр ящиков ни к чему не привел, Малефисента вернулась к холодильнику, открыв который долго смотрела на его содержимое, мысленно перебирая варианты того, что можно было приготовить на скорую руку, не заморачиваясь, из существующих продуктов. Не придумав ничего лучше морковки со сметаной, она извлекла овощ из холодильника и, достав терку, быстрым, отточенным движением измельчила морковь в тарелку, из которой они обычно ели салаты. В эту емкость девушка добавила несколько ложек сметаны и все перемешала, добавляя для вкуса сахар. Она не могла сказать с уверенностью, что Стефан когда-либо ел что-то подобное и, что он вообще захочет есть это, но делать было нечего. Взяв тарелку и столовые приборы Малефисента направилась в гостинную, где ее ждал Стефан.