Морковь со сметаной она ела не часто, можно сказать даже, редко. Впервые она попробовала это, когда отец вернулся из долгосрочной командировки в России. Тогда он сильно подсел на русские блюда, и им приходилось есть борщи, щи, селедку под шубой и многие другие продукты. Особенно ее удивляла окрошка. Она не могла понять русских, которые в салат добавляли нечто, что называли странным квасом, который, как позже выяснилось, делали с помощью черного хлеба. Из всех новых для нее блюд Малефисенте приглянулась лишь морковь со сметаной. Она не требовала особых усилий со стороны девушки и была проста в приготовлении.
— Что это?! — воскликнул Стефан, в удивлении вскидывая брови и с недоверием глядя на тарелку, из которой торчали две ложки.
— Думаю, можно назвать это салатом… — задумчиво кусая губу, ответила Малефисента, пожимая плечами.
— Это хотя бы съедобно? — хотел было продолжить задавать вопросы подозревающий неладное юноша, но, увидев скептический и одновременно угрожающий взгляд девушки, прервался, примирительно поднимая руки — Ладно-ладно…
Стефан взял ложку и, зажмурившись, попробовал салат. Несколько долгих секунд Малефисента смотрела на парня, со страхом ожидая его реакции. Наконец, юноша проглотил пищу и сильно сморщился.
— Какая гадость! Он должен быть таким острым? — спросил он.
— Что? Острым? Ну-ка, — она взяла свою ложку и тоже попробовала салат. Он не был острым и получился именно таким, каким должен быть. — Он не острый.
В глазах Стефана появились смешинки. Было видно, что он изо всех сил старался не смеяться и что вот-вот эти старания станут напрасными. Малефисента далеко не скоро заметила такое поведение Стефана. Она еще раз взяла пробу с салата и, вновь не найдя ничего неправильного, непонимающе посмотрела на юношу, который уже с явным затруднением неудачно пытался сдержать смешки.
— Ты! Эй! — она шутливо ударила кулаком его по плечу, немного не рассчитав силу, отчего Стефан сильно покачнулся, громко и возмущенно восклицая.
После несерьезной, даже детской драки попавшимися под руку подушками они устало раскинулись на диване, отдыхая за просмотром телевизора. Она по полюбившемуся обыкновению положила голову ему на плечо, а он приобнимал ее. Изредка посмеиваясь над персонажами мыльной оперы, огромное множество которых бесконечным кольцом крутили по вечерам, изредка, между сериями, прерываясь на короткий обзор главных новостей мира, они чаще пропускали сюжет сериалов мимо себя, обсуждая больше их не очень важные дела.
Когда они заметили, что за окном давно стемнело, Стефан вспомнил про то, что ему еще нужно сделать на завтра химию и физику с математикой, и это не считая сочинения по Английской литературе. Он задумчиво посмотрел на Малефисенту.
— Слушай, нам тут тест на общее развитие на дом дали. Не поможешь? Это что-то типа проверки на IQ. Ты же знаешь все это.
— Хорошо. — с легкостью согласилась Малефисента.
Для них это не было новой практикой, она часто помогала ему с контрольными, рефератами и домашкой. Девушка знала и прекрасно понимала, что Стефан не силен в умственной деятельности, но зато ему не было равных, когда речь шла о физической активности. Он ходил на футбол, регби и баскетбол, больше внимания уделяя регби, мог при необходимости отправится на соревнования по хокею и даже крикету.
Стефан извлек из своего рваного, латанного-перелатанного и старого портфеля несколько листов с тестами. Малефисента по привычке сверху написала фамилию и имя Стефана и, не читая названия теста и всего того, без чего вполне можно было решить тест, девушка приступила к выполнению работы, попросив парня налить чаю. Пока он возился на кухне, Малефисента успела решить на удивление непростой и нетипичный для обычных школ тест, но, к ее счастью, она училась в престижном заведении, поэтому вопросы дались ее достаточно легко.
Выпив чай с пирожными, они вновь посмотрели телевизор перед тем, как отправились спать.
— С каких пор в тесты по общему развитию входят вопросы профильного уровня по химии? — все-таки поинтересовалась Малефисента, потому что удивительная по своему уровню сложности проверочная не давала ей покоя. Что-то просто не укладывалась в ее голове и заставляло чувствовать что-то неладное.
— Ты не поверишь, — Стефан пожал плечами, а после наклонился и продолжил заговорщески, — У нашей школы были довольно неплохие показатели по GCSE в прошлом году, поэтому в этот раз сверху прислали вопросы сложнее.
Малефисента кивнула, показывая, что услышала и поняла парня.
Как сейчас она помнила, что это был один из последних вечеров мая. Когда на улице было еще не жарко, но уже и не прохладно. Когда солнце металось между весенним и летним, а холодный ветер приносил приятную свежесть. С того самого вечера она возненавидела майские вечера. Такие обманчиво теплые и ласковые, но всегда готовые подуть ледяным резким ветром прямо в лицо, возвращая на грешную землю и больно хлестая по щекам.
В июне Стефан погряз в каких-то своих проблемах и делах. Сначала Малефисента могла лишь догадываться о причинах пропажи Стефана. Он не приходил к ней, не видела она его и в парке, Стефан также некоторое время не отвечал на немногочисленные (гордость и воспитание не позволяли делать это чаще двух раз в неделю) звонки и сообщения. Но во второй половине июня он впервые за месяц ответил, когда она уже отчаялась получить от него хоть какую-то информацию. Стефан сказал, что он не может встретиться с Малефисентой из-за проблем, возникших в семье и в школе. От предложений помощи хотя бы в делах со школой он резко и несколько грубо отказался. Малефисенты предпринимала огромное количество попыток вытащить Стефана на прогулку в ее любимый парк, предлагала она даже сходить на футбольный матч с громкой вывеской, но он постоянно, ссылаясь на проблемы и занятость, отвергал ее предложения.
Так продолжалось вплоть до середины следующего месяца. В июле девушка стала проводить больше времени со своими школьными друзьями. На расспросы о Стефане она лишь прожигала интересующихся грозным и гневным взглядом, в глубине которого с трудом можно было разглядеть грусть и тоску. Но даже несмотря на их отдаление, Малефисента продолжала по привычке раз в неделю звонить Стефану, веря, что они все еще оставались парой.
В августе родители заметили ее подавленное состояние, но предоставили ей возможность попытаться разобраться во всем самостоятельно, решив вмешиваться лишь на крайний случай. Теперь Малефисента звонила Стефану лишь два раза в месяц. Медленно она остывала к нему, лишь в особо одинокие вечера с тоской и легкой грустью вспоминая теплый и наполненный нежностью май. Возможно, она бы спокойно пережила это расставание, в конце концов Малефисента знала, что редко первая любовь заканчивается ЗАГСом, но это воспрепятствовал одна случайная и роковая встреча.
В Йорке вступал в свои права сентябрь, медленно окрашивая одеяния деревьев в светло желтые тона, дожди все чаще навещали жителей города. Малефисента возвращалась после начавшейся учебы домой. В этом году она договорилась с родителями, что будет добираться до школы и обратно пешком, прогуливаясь с Коналлом, благо тот жил в нескольких домах от нее, и им было по пути. Что они ненавидели, так это то, что их дорога, к сожалению, лежала через школу Святого Давида, противостоящей их учебному заведению. Прийти в их квартал, не проходя мимо школы Святого Давида, было довольно сложно. Было что-то комичное в том, что эти ежегодно борющиеся за звание лучшей школы Йорка школы находились друг от друга в шаговой доступности. Кто-то особо смекалистый сравнивал это с прорекламированными заводами палочек Twix, хотя объективно это не было чем-то схожим.
Коналл плелся немного позади, обсуждая с ней школьные нововведения. Как часто это бывает, многие восприняли их в штыки, не желая даже рассматривать плюсы введений. Однако ее друг оказался в числе сторонников таких мер и сейчас распинался перед ней о положительных сторонах принятия участий в большем количестве соревнований, а также усложнении школьной программы.