Даже несмотря на то, что она была навсегда исключена из списка посетителей и была оштрафована и заключена в тюрьму за передачу ему этого сочного кусочка себя, она все еще посылала ему фотографии. Охранники не подвергали их цензуре. Однако Джозеф подозревал, что более эротичные они оставляли себе, а те, что были чуть менее провокационными, передавали ему, хотя даже те, что он получал, были полностью обнаженными.
Она откармливала себя ради него. Ее бедра, попка, бедра и грудь стали толще и круглее. Он хотел ее так сильно, что до сих пор ощущал на языке вкус ее плоти. Он хотел трахнуть ее, пожирая прелестные груди. Он хотел заняться любовью с ее окровавленным телом, пожирая его. Он представил себе, как отрывает большие куски от ее груди, рук, бедер, задницы, вырывает бьющееся сердце и глотает его. Ощущая тепло ее плоти и ее дикий, необузданный дух, распространяющийся по нему, наполняющий его. Он хотел выразить свою любовь к ее роскошному телосложению, свое восхищение кожей, мышцами, жиром и органами, из которых она состояла, женить ее на своей собственной.
Джозеф закрыл глаза и тихо застонал от глубокого желания.
Профессор неверно истолковал его слова.
- Ты в порядке, Джозеф? Ты плохо себя чувствуешь?
- Я в порядке, профессор. Только запястья болят от наручников.
Профессор Локк в конце концов выиграл битву с офицером, и Джозефу дали успокоительное. Он наблюдал с легким интересом, как ему делают укол. Профессор подождал несколько минут, пока лекарство подействует, и попросил охранника снять наручники.
- Не похоже, что он принял успокоительное. Он выглядит так же.
Джозеф чувствовал запах страха, исходящий из пор командира. Этот человек был так переполнен адреналином, что походил на наркомана в запое. Джозеф почти не сомневался, что этот человек при малейшей провокации прикажет полицейским расстрелять его.
- Я дам ему более сильную дозу.
Профессор встретился глазами с Джозефом. Он не произнес ни слова. Выражение его лица ничуть не изменилось. И все же Джозеф знал, чего хочет от него профессор. На этот раз, когда ему сделали укол, глаза Джозефа опустились, а тело обмякло.
- Все. Теперь доволен? Мы можем снять с него эти кандалы прямо сейчас?
- Конечно, но сначала я вызову сюда еще несколько охранников. На тот случай, если он решит сбежать.
Джозеф не понимал, почему доктор не дал ему настоящее успокоительное. Он подозревал, что, как и сказал доктор, настоящее снотворное испортило бы результаты анализов. И тесты были единственным, что имело значение для профессора. Это навело Джозефа на мысль. Он позволил своим глазам опуститься еще ниже, пока они не превратились в щелочки, а затем начал пускать слюни для дополнительного эффекта.
- Теперь он не выглядит таким опасным, правда? - сказал большой командир.
Теперь в комнате было еще четверо охранников, офицеров в спецодежде – тюремная версия спецназа. Казалось, они рвутся в бой, как бойцовые собаки, дергающие за поводки. Джозеф знал, что не сможет их взять. Эти ребята были обучены быть быстрыми и эффективными. Когда Джозеф убивал, это были грязные, неряшливые преступления на почве страсти. У него не будет ни единого шанса против них. И все же он продолжал свое представление. Может быть, сегодня это ему и не поможет, но Джозеф понял, что, позволив им думать, что он беспомощен, он получит элемент неожиданности, а это, возможно, все, что ему нужно.
Джозеф спотыкался, пока его вели к ПЭТ-сканеру и укладывали на спину. Ему дали подушку и одеяло, а затем на глаза надели что-то похожее на очки виртуальной реальности.
- Я собираюсь показать тебе несколько фотографий, - объяснил профессор. - Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на каждую фотографию, пока я буду сканировать твой мозг. Ты меня понимаешь?
Джозеф кивнул.
- Сканеру потребуется несколько минут, чтобы разогреться.
Профессор нажал кнопку, и большая машина начала издавать серию громких гудков и щелчков. Через несколько минут профессор нажал еще одну кнопку рядом с платформой, на которой лежал Джозеф, и она скользнула внутрь большой машины. Джозеф почувствовал, как его плечи втянулись внутрь, когда он скользнул в длинную цилиндрическую машину. Она была почти слишком мала для него, и стенки машины плотно прижимались к его бокам. Через несколько мгновений перед ним замелькали картинки.
Сначала образы были простыми. Улыбающийся младенец, котенок, играющий с игрушкой, щенок, пожарный, затем женщина с большой грудью в бикини, затем голая женщина, затем мертвая женщина, которую выпотрошили, отрезали груди, вспороли живот, затем кусок окровавленного мяса, затем женщина в красном белье, затем обезглавленный торс женщины, а затем женщина, связанная и с кляпом во рту, и так далее. Джозеф с интересом наблюдал за происходящим. Он был также заинтригован, пытаясь понять, что его возбуждает, что отталкивает и что вообще не вызывает никакого отклика. Он узнавал о себе все больше и больше, но знал, что все это его не излечит.