— Это место откуда люди были изгнаны. Наш родной дом куда мы хотим вернуться в будущем. — Адам говорил максимально нейтрально, не пытаясь своими словами запугать девушку. Он поступал, как любой сдержанный взрослый, наблюдая за всем молча и подкармливая голодных на знания новобранцев. Но его интонация звучала, будто через железную маску, что имитировала лицо живого человека. Вместе с ней его голос был холоден и мрачен.
«Дом…» — подумала Лия, представляя длинную и высокую комнату, с огромным количеством кроватей и ламп. Уставив взгляд дальше через амбразуру, она видела лишь темноту, но это ей только помогало представить, насколько та комната большая. А ночь снаружи только и доказывала, что в этой комнате никого нет, поэтому свет и выключен.
Томас надеялся, что его старый товарищ не сильно обозлен на девушку за то, что она сделала с самого первого дня своего пребывания среди мужчин. Она лишила его многого. Начиная от любимого спального места, заканчивая уважением среди собственных собратьев. Несмотря на это, он не пытался вести себя с ней как враг. Он выглядел человеком, что выполняет обычную роль наблюдателя. И Том был рад этому.
Вскоре, когда в кабине снова воцарилась мёртвая тишина, машина начала замедлять свой ход. Том и остальные поднялись и начали смотреть в амбразуры. Лия всё ещё смотрела в одну точку, но она ничего не видела. Прошла пара минут перед тем, как начало происходить хоть что-то.
— Открывай, — раздался голос Томаса, когда он повернул голову в сторону кабины водителя.
Ничего не произошло.
Недолго выжидая, юноша повторил свою команду. Подойдя вплотную к кабине водителя, он увидел, как тот никак не реагировал на поступивший приказ, даже не посмотрел на Тома.
— Этой операцией сейчас командуешь не ты, — сказал Нейт, не отвлекаясь от оценки внешней обстановки через амбразуру.
— Как это понимать?
— Понимай как хочешь. Сейчас, ты не на обычном задании, а на испытании нашего нового бойца. — Нейт отошел от смотрового отверстия и повернувшись к Томасу, он смотрел на него пытаясь внушить последнему чувство беспомощности в проведении всей операции. — Надо отдавать команду людям, как бойцам, а не как кому-то другому. Опустить трап!
Только после этого приказа трап начала опускаться. Без какой-либо оборонительной расстановки солдат, все начали медленно выходить наружу. Лия последовала за всеми, но была остановлена рукой Томаса, который, выбравшись из машины, начал оглядываться. Девушка наблюдала за тем, как юноша нервно осматривался вокруг. Движением руки он подманил к себе затаившуюся девушку.
Лия медленными шагами начала выходить во мрак за пределы бронемашины. Выбравшись наружу, она никак не могла увидеть хоть что-то. Она могла видеть только слабые очертания людей с маленькими светящимися цилиндрическими формами и сам транспорт, в котором она приехала.
— Подожди, пусть глаза привыкнут к темноте, — сказал Томас, опустив руку на плечо девушки.
Лия послушно оставалась рядом с тем, кому доверяет больше всего. Она смотрела вдаль темноты выжидая, когда сможет различить хоть что-то новое.
Медленно на глазах девушки начали появляться новые узоры и предметы, которые раньше она просто не замечала, потому что те были скрыты в непроглядной тьме. Некий позыв изнутри её сердца твердил ей: «посмотри вокруг, выше, оглянись». Детское любопытство взяло вверх. Физически взрослый человек взглядом ребёнка решил осмотреть новый мир. Мир, который раньше принадлежал ей и, и таким же, как и она сама.
Немыслимо огромная комната расширялась настолько далеко, что девушка не могла просто увидеть дальние стены. Её высота поражала самое богатое воображение. Маленькие точки вверху казались схожими с люстрами и лампами из родного корпуса. Вдалеке от себя девушка видела дома, выше её в сотню раз. Они все уходили далеко к потолку. У каждого дома было много небольших отверстий, в которых Лия видела стены и потолки поменьше, а также мебель и рамы. Ориентировочно, девушка смогла предположить, что каждое такое пустое отверстие является одной комнатой более маленького размера, нежели та, в которой она находилась в данный момент. В них могли жить два человека так же, как она жила с Дарьей или Томасом.
Они все пустовали. Они беззвучно смотрели на шокированного гостя. Не было слышно отдалённого смеха или бодрого разговора между людьми, нигде не горел свет, в воздухе не витал запах еды или любого другого запаха, что мог воссоздать человек. Вся эта гигантская комната… вся она была пустой, тихой и мёртвой. Десятки, сотни, тысячи комнат. Картина вокруг Лии напоминала ужасный памятник былому человеческому величию. Неизмеримого размера монумент исчезнувшим людям. Заполненное именами до неразборчивости надгробье. Их количество сводило с ума, проникало в самые далёкие корки сознания, заставляя ощутить собственную беспомощность, и всех остальных, кто был рядом с ней. И это были только дома. Одно небольшое многоэтажное здание повергло Лию в шок. Она осмотрела его и убедилась, что только небольшую часть этого гиганта могли занять все женщины из её корпуса. Но их было мало. Мужчин было ещё меньше, в отличии от всех комнат самого дома и многих других зданий. Словно только маленькая часть людей смогла выжить. Настолько маленькая, что, в глазах Лии, она была просто несущественной.
Во всем этом хаосе старого мира царило мёртвое молчание. Если люди и вернут свой дом, то их всё равно не будет слышно на этой огромной территории… настолько жалко было их количество. «Восстановление популяции людей», — так говорил один из мужчин, походила на фантазию маленького ребёнка на фоне этих зданий и неизмеримо огромного неба. Здесь нет детей, их родителей, одиноких стариков, подростков и всех остальных. От них остались только грязные и серые куски мусора. Маленькие коляски размером с младенца намекали на то, что случившееся со всеми людьми, не пожалело даже столь маленьких и невинных созданий. Всё это было ужасно… всё это было бессмысленно.
«Наш родной дом», — в голове Лии повторились слова Адама. Девушка уже никак не могла смириться с ужасной судьбой, настигшей всех людей. Они были как в бункере одной большой семьей: матери, братья, сёстры и отцы. Их больше нет. Больше никогда и не будет. Начали появляться и новые вопросы: «как быстро всё это произошло?», «Когда это случится и с нами?». Размышление на подобные темы только сильнее вгоняли девушку в отчаяние и страх.
Грудь начало сжигать изнутри от самих мыслей, что мучают девушку. Она потеряла самоконтроль, именно то, что должна была возвести до совершенства за короткий срок, когда на протяжении семи дней тренировалась вместе с Томом. Лия упала на колени. Скорчившись, она пыталась дышать. Она только сейчас начала трезво осознавать, как пахнет этот мир, какой в нём отвратительно непривычный запах, обжигающий ноздри. Это был запах смерти, запах миллиона погибших людей. Её всю трясло от одной лишь мысли бессмысленной борьбы всего человечества. А их старый дом нёс в себе запах светлого прошлого, и, вместе с тем, угрюмого настоящего и трагичного будущего. Если все они в такой большой комнате исчезли навсегда, то как быстро исчезнут люди в маленьком убежище? Горло пересохло от быстрого дыхания, шею начала сжимать незримая сила, всё тело горело. Начался приступ болезненного кашля, напоминая с каждым вздохом то, как девушка слаба и одинока.
— Что происходит? — подбежал к девушке Нейт. Его голос звучал разгневанным тоном, нежели обеспокоенным.
— Я не знаю, она только вышла, — проговорил в ответ Том.
Они оба склонились над девушкой пытаясь её поднять и отнести обратно в машину. Без каких-либо усилий они смогли посадить Лию на свободное место и пристегнуть её ремнём.
— Ты в порядке? — поинтересовался Томас.
Девушка ничего не ответила, она лишь подняла голову и извиняясь смотрела на юношу. Их немой диалог длился уже по знакомому сценарию, где девушка просила прощение перед парнем за её слабость, а он взамен прощал её.
— Том, у нас задание!
Юноша начал уходить. Вслед за ним Лия подняла свой взгляд, провожая того, кто пытался её защитить, но не сможет защитить самого себя от этого жестокого мира. Снаружи машины она видел Нейта, что держал на своём лице слабую и довольную улыбку. Он был рад. Ему давно всё было известно. Он с самого начала был прав. Вслед за ними поднялся трап, что отделял девушку от внешнего мира. Она словно опять оказалась в той комнате со слабым красным светом, снова чувствую себя беспомощной и одинокой.