Екатерина Галустьян
Инстинкт
Глава 1
Алиса открыла дверь и с трудом втащила в дом тяжелые кульки с провизией. Из гостиной доносились громкие звуки музыки. Пел Градский.
- Мам, пап?! Я дома!
Из комнаты на всех парах вылетел мальчишка двенадцати лет. Его глаза радостно поблескивали:
- Алиска-крыска пришла! – весело прокричал он. – Что купила?
- Мясо, овощи и сладкое для Андрюшки-Хрюшки, конечно же…
Мальчишка чмокнул сестру в щеку, подхватил самый большой кулек и, особо не утруждаясь, потащил его на кухню. Алиса усмехнулась ему вслед: хоть Андрей и выглядел как обычный мальчишка своих лет, по силе он был намного сильнее, чем его сверстники-люди. Не торопясь, она прошла в большую светлую кухню. Андрей уже распотрошил кулек, деловито выкладывая продукты на стол. Под его ногами крутилась кошка Машка и тихонько подмявкивала, чуя ароматный запах свежей колбаски. У плиты стояла красивая, статная женщина. Домашний халат ничуть не уменьшал ее зрелой женственности и притягательности. У Алисы на секунду сжалось сердце и она тихо проговорила:
- Привет, мам.
Женщина обернулась. По ее лицу скользнула легкая улыбка. В глазах мелькнул отголосок узнавания напополам с нежностью и пропал, сделав ее взгляд пустым:
- Привет, дорогая. Разложишь продукты? Мне надо покормить папу.
- Конечно.
- Хорошо, – женщина почти тотчас отвернулась, быстро положила еду на тарелку и, больше не глядя на дочь, ушла в гостиную к отцу.
Алиса с тоской и болью следила за матерью, пока она не скрылась из виду. Затем горько вздохнула и подошла к столу. Пока ее руки сноровисто перебирали продукты, она начала разговор с братом:
- Я сегодня была в школе.
Мальчишка настороженно замер, почти перестав жевать шоколадку.
- Как ты понимаешь, больше так продолжаться не может. Сегодня ты занимаешься со мной, а завтра я устрою тебя на курсы английского и договорюсь об индивидуальных занятиях по математике. О поведении вообще разговор отдельный. Чем тебе так досадил общественный туалет, братишка?
- Он серый и неинтересный,- буркнул Андрей, отвернувшись в сторону.
Алиса весело усмехнулась.
- Конечно же, с твоими картинками он стал местом, пользующимся бешеной популярностью. Даже у девочек.
- Серьезно? – Андрей поднял на нее хитрющий взгляд.
- Нет, шучу – ответила в тон ему сестра. Увиденное до сих пор стояло перед глазами. Надо отдать должное брату - граффити было великолепным: над каждым писсуаром - стилизованные деревья, все кабинки декорированы кустами и повсюду - выглядывающие мордашки молоденьких эльфиек.- Когда успел-то?
- Несколько дней ушло… Ты ведь не злишься?
- За использование магии скрытия взора? Злюсь. Очень хочу тебя отшлепать, но! Подобное удовольствие, как ты знаешь, я всегда оставляю отцу…
- Алис, не говори, а?
- Что мне за это будет мелкий?
- Я пойду на английский.
- И математику?
Андрей посмотрел в пол.
- И математику.
Алиса нисколько не сомневалась в словах брата: сказал, значит сделает. Иногда она удивлялась этой его особенности: вроде ребенок, ребенком, а слово держит крепко. Ни разу не подвел.
- Директор просил исправить художество.
Андрей набычился и, отвернувшись к окну, зло прорычал:
- Краской замалевать? Нет.
Алиса вздохнула, подошла ближе к брату и взлохматила ему волосы.
- Знаю, что не хочется. Даже мне. И многим в твоей школе. Но, надо. Если хочешь помогу..
Мальчишка обозлённо дернул плечом.
-Сам справлюсь.
- У меня есть компенсация, братишка…
- Какая, еще?
- Заведующая нашего местного детского садика мне недавно жаловалась, что не может найти хорошего художника…
-???
- Сегодня я показала ей снимки твоих последних шедевров. Не туалета, конечно – такое она бы не поняла.
- И что?
- Тамаре Васильевне понравилось. Соответственно, у тебя есть подработка на выходные. Думаю, при твоих скорости и таланте справишься за месяц.
- А что можно рисовать и где?
- Места пойдем смотреть завтра. Предположительно ими будет длинный СЕРЫЙ забор и еще что-то в здании. Тематику подберешь сам. Естественно следует учитывать, что это ДЕТСКИЙ САД . Также от тебя потребуются предварительные наброски к следующему вторнику. Без утверждения оных, работать тебе никто не даст.
- Ясно,- взгляд Андрея, еще несколько минут полностью потерявшийся в грязном пятне на полу, теперь светился энергией и предвкушением.
- Есть будешь, художник?
- Нет. Уже поел, – брат резво соскочил со стула и метнулся к выходу.
- Начни с уроков, - крикнула ему вслед Алиса, но Андрей ее уже не слышал.
Некоторое время она делала привычные дела: разогревала еду, ела, обдумывала завтрашний день... А потом ей вспомнилась мама до начала увядания. Лекарь пообещал два года. Один прошел. «Прогресс» на лицо. Живая, веселая женщина уступила место ходящей кукле. Нет, мать не сошла с ума, как считали некоторые соседи-люди. Она делала все как привычно. Как всегда. И медленно умирала, не ощущая этого. День за днем. Видеть такое, порой, было невыносимо. Особенно отцу. Все-таки, несмотря на инстинкты, он ее любил. По-настоящему. Как умеют любить люди. И как редко могут чувствовать хинты.
Самое страшное, что это не болезнь. Увядание естественно для хинтов-женщин, как дыхание. Когда хинка теряет способность рожать, через некоторое время она увядает и остановить подобное невозможно. Несмотря на то, что ученые хинты уже много столетий пытаются разобраться и убрать этот природный смертельный инстинкт, никакого средства против него не нашли до сих пор.
У мамы хотя бы была настоящая хинтская семья. Была возможность родить два раза. В первый раз родился Андрюшка, второй же раз оставался гарантией ее жизни. Алису родители удочерили много лет назад. Тогда она десятилетней девочкой сама разыскала их дом. Мечтающие о втором ребенке Валерий и Татьяна Головачевы приняли в свою семью девчонку с улицы, не помнившую о себе ровным счетом ничего. Приняли и воспитали как родную, не делая никакой разницы между родным сыном и нею.
Алиса всегда боялась зова. День, когда ее организм сказал «можно», положив конец долгому созреванию, стал для нее шоковым ударом. Тогда она впервые услышала об инстинктах размножения и увядания. Самым страшным ей почему-то показался инстинкт размножения.
Сперва хинка слышит зов мужчины хинта. Совсем необязательно быть его парой, но не поехать невозможно: в любом случае ее тянет туда даже во сне. На зов может прийти много женщин, но «самец» всегда выбирает только одну. После выбора на его коже распускается как будто нарисованный красивый цветок и выделяются специфические феромоны. На теле «избранной» также прорисовываются бутоны, но закрытые: ровно столько, сколько она сможет иметь детей. После прикосновения «своего мужчины» «самка» не может ему отказать и становится полностью подчиненной во всем.
Первая ночь обязательно дает зачатие. На теле хинки, по мере созревания плода, один из бутонов медленно раскрывается. После рождения малыша он усыхает, а хинка становится более независимой и почти возвращается к своему привычному поведению. Почти, так как она никогда ничего не скажет наперекор своему арду (супруг, связавший её). Брак хинтов длится до смерти одного из супругов. После смерти, второй супруг (по понятным причинам это чаще всего мужчина) может вновь вступить в брак.
Четырнадцатилетней девочке весь этот процесс показался чрезвычайно страшным и неправильным. Она долго плакала. Потом решила бороться. Игнорировать инстинкт отклика. Как ни странно, ей это удавалось легко. Алиса часто слышала зов. Обычно очень далекие, иногда близкие «поющие хинты» не вызывали у нее беспокойства и желания куда-то ехать. Она радовалась до девятнадцати лет. А потом в ней пробудились гормоны - навязчивые сны о сексе преследовали почти еженощно. Как результат - совершенно неуравновешенное состояние, вспышки агрессии и меланхолии.
Когда Алисе это порядком надоело, она решила выбрать себе в партнеры человека. Обычно хинки не имели с людьми постоянных отношений, так как в любой момент мог сработать инстинкт и уничтожить все, что выстроено. Помимо этого, несмотря на совместимость в физическом плане, у хинтов и людей не может быть детей. Вызова Алиса уже не боялась, а невозможность иметь своих детей почему-то не пугала. Выбирала тщательно. И с каждым, даже самым опытным, результат неутешительный – после первой же ночи она не могла на него смотреть. Вроде все было: и романтика, и нежность, и физическое удовлетворение – но что-то внутри сжигало и требовало совсем другого…