— Наверное, в постели с ней непросто, — неожиданно заявил Лео.
Уилл вытеснил возникший образ из своего сознания, пытаясь не содрогнуться от ужаса.
— Как твои дела? — меняя тему, поинтересовался он.
— Из-за простаты подтекаю, как долбаное сито. Не трахался уже месяца два. Да еще и кашель никак не проходит. — Он покашлял, словно стремясь подтвердить обоснованность своих жалоб, и вытряхнул из пачки очередную сигарету. — А ты как?
Уилл расправил плечи.
— Грех жаловаться.
— Как можно жаловаться, когда дома тебя ждет Энджи Поласки!
Похотливый смешок Лео продемонстрировал Уиллу, как может звучать смех страдающего астмой растлителя малолетних, выкуривающего три пачки сигарет в день. Энджи пятнадцать лет отработала в полиции нравов, прежде чем уволиться по болезни. У Лео сложилось впечатление, что она шлюха, на основании лишь того, что она соответствующим образом одевалась, хотя этого требовала специфика ее работы. А может, дело было в количестве самых разных мужчин, с которыми она успела за эти годы переспать.
— Я передам ей от тебя привет, — кивнул Уилл.
— Не забудь. — Лео, запрокинув голову, пристально посмотрел на него и сделал глубокую затяжку. — Что ты на самом деле здесь делаешь?
Уилл попытался уклониться от прямого ответа, зная, что Лео придет в ярость, если порученное ему расследование уведут у него прямо из-под носа.
— У Бентли обширные связи.
Лео вопросительно приподнял брови. Несмотря на помятый костюм и покатый, как у пещерного человека, лоб, он уже достаточно давно работал в полиции, чтобы хорошо понимать, когда кто-то не желает отвечать на поставленный вопрос.
— Вас вызвал сюда Бентли?
— Бюро расследований может вмешиваться в дело, только если его приглашает сделать это местная полиция или правительство.
Лео фыркнул, выдув из ноздрей клубы дыма.
— Ты забыл о похищениях.
— И бинго, — добавил Уилл.
В Бюро расследований Джорджии имелось подразделение, обследовавшее бинго-салоны штата. Эта работа доставалась тем, кто умудрялся впасть в немилость у начальства. Два года назад Аманда сослала Уилла в горы на севере Джорджии, где он проводил время, арестовывая торговцев метамфетамином и размышляя о превратностях судьбы, настигающей тех, кто осмеливается перечить своим непосредственным начальникам. Он не сомневался, что, позволь он себе разозлить ее еще разок, его ожидает перевод в команду любителей бинго.
Уилл указал на дом.
— Что здесь стряслось?
— Обычная история, — пожал плечами Лео. Он в последний раз затянулся сигаретой и затушил окурок о подошву. — Мамочка, наигравшись в теннис, возвращается домой. Дверь открыта. — Он положил окурок в карман пиджака и следом за Уиллом вошел в дом. — Она поднимается наверх и видит свою изнасилованную и убитую дочь. — Он указал на изгибающуюся у них над головами лестницу. — Убийца все еще здесь. Он нацеливается на мамочку, которая, кстати, чрезвычайно сексапильна. Начинается драка, которая — сюрприз! — заканчивается его смертью.
Уилл разглядывал величественный вход. Двери оказались двойными. Одна половина была зафиксирована, а вторая стояла открытой. Разбитое боковое окно находилось на достаточном расстоянии от ручки двери. Чтобы до нее дотянуться, необходимо было иметь длинные руки.
— Домашние животные? — поинтересовался он.
— Имеется желтый лабрадор. Ему лет триста, и, если верить матери, он глухой как пень. Все это время он находился во дворе за домом. Скорее всего, спал и ничего не слышал.
— Сколько лет было девушке?
— Семнадцать.
Это слово эхом разнеслось по вымощенному плиткой холлу, где запах лавандового освежителя воздуха и потно-никотиновое зловоние, исходящее от Лео, конкурировали с металлическим привкусом насильственной смерти. У подножия лестницы находился источник самого доминирующего из всех запахов. Мужчина лежал на спине, подняв руки с повернутыми вверх ладонями к голове, словно умоляя о пощаде. В нескольких футах от него на усыпанном осколками стекла полу валялся средних размеров кухонный нож с деревянной рукоятью и зазубренным лезвием. Его черные джинсы выглядели засаленными, на коже шеи вздулись красные кровоподтеки удушения. Из-за скудных усиков под носом верхняя губа казалась грязной. Скулы были усеяны воспаленными угрями. Одна кроссовка развязалась, шнурки одеревенели от засохшей крови. На футболке убийцы была изображена танцующая вишня с кокетливо наклоненным в сторону черенком, показавшаяся Уиллу невероятно нелепой в этой трагической ситуации. Футболка была темно-красной, поэтому было трудно сказать, что представляют собой покрывающие ее темные пятна — кровь, пот, мочу или комбинацию всех этих трех жидкостей.