— Дину нужно побыть одному, — сказала я Слоан, на случай, если сама она не догадалась об этом. — Некоторым в трудные времена нужны друзья, другие же предпочитают побыть наедине с собой. Дин заговорит, когда придет время.
Даже сказав это, я понимала, что не смогу вот так просто бездействовать. Ждать. Я должна была сделать что-то — просто не знала, что именно.
— С ним всё будет хорошо? — едва слышно спросила Слоан.
Я не могла соврать ей:
— Я не знаю.
Глава 9
В конце концов, я оказалась в библиотеке. От стены к стене, от пола к потолку тянулись книжные полки, на которых покоилось больше книг, чем я могла бы прочитать за всю свою жизнь. Я замерла в дверном проеме. Я пришла сюда вовсе не ради книг. Третий стеллаж слева, вторая полка снизу. Я тяжело вздохнула и зашагала к нужной полке. Допрос номер двадцать восемь, двенадцатая папка.
Мои пальцы сжались на нужной папке, и я заставила себя снять её с полки.
В последний раз, когда я читала запись этого допроса, я прекратила, стоило мне заметить фамилию интервьюируемого.
Лия была права. Я не полностью понимала Дина — но я хотела понять его.
Я должна была, ведь упади я в подобную пропасть, Дин понял бы меня.
Дин всегда понимал.
Я присела на пол, раскрывая папку на коленях на той самой странице, где я прекратила читать много недель назад.
Допрос вел Бриггс. Он только что попросил у отца Дина подтвердить личность одной из его жертв.
Рэддинг: Ты задаешь неправильные вопросы, сынок. Дело не в том, кто они, дело в том, что они такое.
Бриггс: И что же они такое?
Рэддинг: Они мои.
Бриггс: Поэтому ты и связывал их пластиковыми хомутами? Потому что они были твоими?
Рэддинг: Ты хочешь услышать, что я связывал их, чтобы заставить остаться. Ваши новомодные психологи были бы очень рады послушать рассказ обо всех женщинах, бросивших меня. О моей матери и матери моего сына. Но вы никогда не предполагали, что мне просто нравится глядеть на женскую кожу под удерживающим её пластиком? Может мне нравилось наблюдать за тем, как на их запястьях и лодыжках появлялись белые полосы, а их руки и ноги немели. Или за тем, как напрягались их мышцы, как некоторые из них стирали запястья в кровь, в то время как я сидел и глядел на них. Ты можешь представить себе нечто подобное, агент Бриггс? Можешь?
Бриггс: Что насчет клейма? Хочешь сказать, оно не делало их твоей собственностью? Владеть ими, господствовать над ними, контролировать каждый их вздох — разве не в этом был смысл?
Рэддинг: Смысл? Кто сказал, что есть смысл? В детстве люди игнорировали меня. Учителя называли меня угрюмым. Меня вырастил дедушка, и даже он всегда говорил мне не смотреть на него и бабушку вот так. Во мне словно жило нечто, что я был вынужден скрывать, но вот мой сын? Дин? Он родился с улыбкой на лице. Люди улыбаются, стоит им взглянуть на него.
Все любили этого мальчика. Моего мальчика.
Бриггс: А ты? Ты любил его?
Рэддинг: Я создал его. Он был моим, и если он умел очаровывать людей, во мне тоже должно было жить нечто подобное.
Бриггс: Твой сын научил тебя смешиваться с толпой, нравится людям, вызывать доверие. А чему научил его ты?
Рэддинг: Почему бы тебе не спросить у твоей жены? Она красавица, не так ли? Но рот у неё…
— Увлекательное чтиво?
Голос вернул меня в настоящее.
— Лия.
— Ничего не можешь с собой поделать, да? — голос Лии звучал колко, но не так яростно, как прежде.
— Я сожалею о том, что случилось раньше, — я взяла свою жизнь в собственные руки и рискнула просить прощения, понимая, что могу всё испортить. — Ты была права. Я не знаю, через что проходит Дин. Ситуация со мной и Лок — это вовсе не то же самое.
— Всегда такая искренняя, — в монотонном тоне Лии мелькнула нотка резкости. — Всегда готова признать, что была неправа. — Её взгляд скользнул к папке на моих коленях, и её голос в миг стал ровным. — И всё же снова и снова совершаешь одни и те же ошибки.
— Лия, — сказала я. — Я не пытаюсь встать между вами двумя…
— Вот и отлично, Кэсси. Я ведь сказала — ты здесь не причем. Неужели ты, правда, считаешь, что дело во мне?
Я не знала, что и думать. Лия слишком далеко отошла от своего привычного поведения, так что профилировать её я не могла. Я была уверенна лишь в одном — в её верности Дину.
— Он бы не хотел, чтобы ты читала это, — она звучала уверенно — но ведь Лия всегда звучала уверенно.
— Я думала, это поможет, — сказала я. — Если бы я поняла, я могла бы…