— Удиви меня, — сухо сказала Стерлинг.
— У нас есть образец ДНК, — Бриггс позволил себе краткую улыбку — видимо, так выглядел танец джиги в исполнении агента ФБР. — Трина Симмс оцарапала нашего Н.О. ногтями.
Разве не странно, что Н.О. не оставил никаких улик на двух первых местах преступлений, но на третьем позволил жертве поцарапать себя? После всего, что я узнала, я была уверенна в том, что Дэниел Рэддинг ценит совершенство, планирование и внимание к деталям.
— От ДНК не много пользы без подозреваемого, — едва слышно произнес Дин.
Майкл поднял бровь.
— Я так понимаю, вы ничего не узнали у старосветского организатора преступления?
Впервые на моей памяти Майкл не назвал Дэниела Рэддинга «отцом Дина» или по имени. А со стороны парня, который зачастую обращался к Дину по фамилии, которую тот делил с монстром, чтобы сделать ему больно, прозвучало это довольно доброжелательно.
— Мой отец, — произнес Дин, сводя на нет попытку Майкла, — отказался увидеться с нами. Мы заставили его, но он так и не заговорил.
— Это не правда, — Лия извиняясь взглянула на Дина, заранее отмахиваясь от любых протестов. — Что-то он сказал.
— Ничего, что стоило бы повторять, — Дин взглянул на Лию, словно проверяя, хватит ли ей наглости снова назвать его лжецом.
— Ничего, что ты хотел бы повторить, — негромко поправила она.
Бриггс откашлялся.
— Рэддинг сказал, что сегодня не в настроении для разговоров. Сказал, что может быть не против поговорить завтра. Мы устроили ему полную изоляцию — никаких посетителей, никаких телефонных звонков, никакого общения с другими заключенными. Но мы понятия не имеем о том, какие приказания он уже успел передать своему напарнику.
Он может быть не против поговорить завтра, — слова Бриггса эхом отдались в моих мыслях, и я подняла голову, чтобы взглянуть на Дина.
— Ты думаешь, что завтра умрет кто-то ещё.
Это было в стиле Рэддинга — отказаться говорить, пока он не получит новую тему для злорадства. А вот отказ увидеться с Дином — это удивило бы меня, если бы я только что не увидела, как агент Стерлинг сообщила Дэниелу Рэддингу о том, что сын предал его.
Отец Дина хотел наказать его, почти так же сильно, как он хотел наказать агента Стерлинг, не только за то, что она осталась в живых, но и за то, что она посмела отобрать у него самую важную вещь в его жизни.
Его сына.
— Что вы ещё узнали? — спросила я. Я знала, что Дин с Бриггсом что-то недоговаривают. Рэддинг не позволил бы Дину выйти из комнаты, не восстановив свою власть — он хотел причинить Дину боль, хотел заставить его страдать, за предательство отца.
Бриггс громко выдохнул. Затем он обернулся ко мне.
— Было ещё кое-что…
— Нет, — беспрекословное отрицание Дина последовало мгновенно.
— Дин…
— Я сказал нет.
— Не тебе решать, — возразил Бриггс. — Желание поставить себя на кон — свою безопасность, свой рассудок, свою репутацию — не самоё тяжелое в нашей работе. Сложнее всего позволить сделать всё это людям, которые тебе не безразличны.
Дин развернулся в сторону кухни. Я думала, что он уйдет, но он не стал. Он просто, стоял спиной ко всем нам, в то время как агент Бриггс рассказывал нам о прощальных словах Рэддинга.
— Он сказал, что если мы хотим поговорить с ним раньше, а не когда будет слишком поздно, в следующий раз Дин должен прийти не один.
— Но он был не один, — ответила я, гадая, хочет ли Рэддинг ещё раз увидеть Стерлинг.
— Если собираетесь рассказать им, скажите, что именно он сказал.
Дин развернулся к нам. Он старался смотреть на Майкла, на Стерлинг, на Бриггса — на всех, кроме меня.
Ничего у него не вышло.
— Он сказал: «В следующий раз, приведи девушку».
Ты
Ошибка.
Вот что это такое. Не убийство Трины Симмс — здесь всё прошло по плану. Но оставить на месте преступления улику?
Неряшливо. Глупо. Недостойно.
Больше это не повторится. Ты об этом позаботишься. Больше не будет ошибок.
Скрываясь в тени, ты проводишь пальцем по ножу. Ты отрезаешь веревку идеальной длинны. Ты чувствуешь тяжесть клейма в руке. Ты взмахиваешь им, всего раз, словно бейсбольной битой. Ты представляешь чудесный звук удара метала о череп…
Нет.
Всё делается не так. Не это ты сделаешь через пять… четыре… три… две…
— Что ты здесь делаешь?
Ты взмахиваешь клеймом.
Твоя жертва падает, а ты ни о чём не сожалеешь.