– Может, я тогда пойду? – робко поинтересовалась я, тоскливо посмотрев в сторону прихожей.
– Стой где стоишь, – устало обронила она, поправив парик, затем достала из сумочки глушитель и начала накручивать его на дуло. – Не нервируй меня, и так голова кругом идет.
– А зачем тебе-то шкатулка понадобилась? – осторожно спросила я.
– Много будешь знать – скоро умрешь. Лучше скажи, как тебе удалось с крючка сорваться?
– Крюк сломался. Не веришь – иди посмотри.
– За дуру меня держишь? – усмехнулась она, разглядывая накрученный глушитель. – Пока я тебя не пристрелю – и близко не подойду. Я уже поняла, что ты опасна, как гремучая змея, все руки о тебя отбила. Ты, наверное, много тренируешься. Но мне совсем не интересно, откуда ты такая непрошибаемая взялась – мне проще тебя убить.
– Не думаю, что это так просто, как кажется, – я взялась за круглую ручку двери и начала незаметно ее откручивать.
– Не знаю, что ты там о себе возомнила, но, поверь, это очень несложно, – она направила на меня пистолет. – Бах! И ты труп.
До нее было около четырех метров, пистолет был направлен на меня, и я была полностью в ее власти. Если бы она сейчас выстрелила, я бы, конечно, еще смогла увернуться от первой пули, но за ней бы обязательно последовали другие, а это уже было гораздо выше моих возможностей. Попросту говоря, эта хладнокровная и хитрая девушка меня бы убила, а погибать вот так, в расцвете сил и лет, да еще без шкатулки мне не хотелось. Поэтому я стояла перед ней с глупым видом и продолжала тихонько отвинчивать тугую ручку на двери.
– Я знаю, зачем тебе шкатулка, – сказала я, чтобы как-то протянуть время и успеть открутить ручку до того, как она надумает стрелять.
– Неужели?
– Да. Ты сама хотела завладеть уникальным лекарством и кинуть своих под ельников.
– А хоть бы и так – тебе-то что? – Ее глаза холодно блеснули. – Мне вечно достаются только объедки с их барского стола. Они думают, раз я женщина и почти ничего не делаю, значит, мне можно платить копейки. А я считаю, это несправедливо. И потом, рано или поздно они попадутся, а мне еще жить и жить, так что приходится самой о себе заботиться.
– Это ты их на квартиру Никодима навела?
– Конечно, – она довольно заулыбалась. – И знаешь почему? Ни за что не догадаешься.
– Почему?
– Я приревновала колдуна, – почти хвастливо заявила она.
– К кому?
– К Ольге, конечно, – Клавдия нежно провела рукой по своей груди. – Она так меня ласкала… Оля разбудила во мне женщину, понимаешь? После того, как это случилось, я до сих пор не могу прийти в себя, хожу, как во сне, все время думаю о ней, и как только представлю, что она целует этого противного Никодима – сразу тошно становится, жить не хочется. Ничего, теперь она до него еще долго дотронуться не сможет – пока тот не вылечится.
– Разве на него не из-за денег напали? – опешила я.
– Ну, деньги – это повод для моих мальчиков, а мне нужна была голова Никодима. Я вообще просила, чтобы его прикончили, но Слон не согласился.
Сказал, что колдун слишком известен, и обязательно начнется строгое расследование, а это может быть опасно для нас. Одно дело убить обычного человека, а другое – самого Никодима, – она с сожалением вздохнула. – Ну вот, теперь ты все знаешь, пора тебя убивать.
Она встала, направила на меня пистолет и сделала шаг в мою сторону, чтобы не промахнуться.
– Помолиться не хочешь?
– Хочу, – сказала я и молниеносно метнула круглую медную ручку.
В это же мгновение прозвучал плевок выстрела, видимо, она успела заметить мое движение. Пуля прожужжала мимо уха и впилась в дверной косяк.
Клавдия выронила пистолет, ноги ее подкосились, и она свалилась на пол. На ее лбу зияла глубокая кровавая рана с ровными круглыми краями. Мое оружие пробило ей лобовую кость и застряло в черепе. Один – ноль, мысленно подвела я итог наших смертельных соревнований.
Она сама виновата, успокаивала я себя, снимая с мертвой Клавдии одежду и парик. Уж больно кровожадной была эта красивая женщина. Могла ведь просто отпустить меня, так нет, решила убить. И вообще, чем меньше на земле будет таких людей, как Клавдия, тем скорее наступит всеобщий мир и благоденствие.
У нас с ней были почти одинаковые фигуры, поэтому ее юбка и блузка сидели на мне ничуть не хуже, чем на ней. Даже босоножки подошли. Нацепив парик и темные очки и взяв ее сумку, в которую сложила свою одежду, я еще раз посмотрела на лежащее в нелепой позе тело и без всякого сожаления покинула квартиру. Теперь, когда там лежал труп, я не хотела, чтобы кто-нибудь из соседей случайно увидел меня здесь. Пусть думают, что я Клавдия.
Оказалось, что Слон и Клавдия были соседями, двери их квартир располагались напротив друг друга. Я решила, что будет лучше, если дверь будет заперта, взяла ключи и стала пытаться закрыть ее на замок, перебирая ключи на большой связке. В этот момент послышался шум приехавшего лифта, я обернулась и увидела Слона с коричневым кейсом в руке. Он вышел на площадку и остановился в замешательстве. Лицо у него было такое, словно его, а не меня застали на месте преступления.
– Ты что здесь делаешь, Клава? – хриплым голосом спросил он.
Я быстро отвернулась и сделала вид, что закрываю замок.
– Ты не слышишь меня? – снова спросил он удивленно. – Что тебе нужно в моей квартире?
Я упорно молчала, стараясь оттянуть момент, когда он меня узнает.
Перспектива мериться силами с этим качком в тесном пространстве площадки, на глазах у прильнувших к глазкам соседей мне совсем не улыбалась. Принесла ж его нелегкая именно сейчас! Не мог заявиться чуть позже – может, тогда пожил немного дольше.
– Эй, ты чего, любимая? – ласково спросил он, положив мне на плечо свою тяжелую руку. – Из-за шкатулки обиделась? Так я ж не для себя, а для нас старался. Эй, посмотри же на меня, любовь моя.
Ах, вот оно что? Значит, у них любовь? А как же рыжий? Я стояла, как каменная статуя, и теребила в руках связку. Мне почему-то совсем не хотелось поворачиваться и тем более смотреть на него. А Слон громко сопел мне в затылок и уже тоном провинившегося школьника оправдывался:
– Ты не думай, я не трепло какое-нибудь, как твой Ржавый. Я же тебе обещал, что мы уедем жить в Испанию, значит, уедем. Просто хотел сделать тебе сюрприз. Я звонил тому парню насчет дома в Барселоне. Уже даже аванс ему заплатил, осталось только документы оформить – и, считай, мы в Испании. Денег у нас на первое время хватит, а там продадим это колдовское зелье и станем богачами. Я уже узнал, за лекарство от СПИДа нам с ходу отвалят десять миллионов баксов. Ты меня слышишь, Клавдия? – он убрал руку с моего плеча и смущенно вздохнул. – Я не собирался тебя обманывать, честное слово, ты зря обижаешься. Между прочим, ты не знаешь главную новость. Хочешь обрадую? – его голос задрожал от волнения. – Я только что избавился от твоего мужа. Нет больше Ржавого, слышишь? Теперь все деньги наши: твои и мои. Я свернул ему шею и выбросил его в помойный контейнер, как ты и мечтала. Ты рада, Клавушка?
Конечно, рада, я уверен. Ну перестань дуться, повернись. Теперь у нас начнется новая, красивая жизнь. Мы завтра же уедем отсюда. Я все для тебя сделаю, клянусь. Ну, поцелуй же своего любимого мальчика, а то я с ума сойду от горя.
Повернись.
Дольше тянуть не было никакого смысла. Я сняла очки и медленно повернулась. И увидела, как удивленно вытягивается его лицо, как радость в его глазах сменяется изумлением, затем испугом, а потом быстро переходит в бешенство.
– Это ты?! – ошарашенно прохрипел он, сжимая огромные кулачищи. – Ах ты дрянь!
И нанес мне мощнейший удар кулаком, которым легко можно было вышибить мозги у испанского быка. Хорошо, что я юркнула ему под руку, а то бы этот кулак впечатался в мой череп не хуже, чем медная ручка в голову Клавдии. Удар пришелся по двери, обитой дерматином, дверь громко треснула, с косяка посыпалась штукатурка.
– Стой, курва!!! – заревел он на весь подъезд, бросая «дипломат» и резко разворачиваясь, чтобы поймать меня, отскочившую в сторону. Глаза его пылали слепым бешенством. – Замочу прямо здесь!