Ладно, хорошо. Значит, будет вещий сон и смерть.
«Но взгляд мой болью омрачён —
Мне ночью снился вещий сон».
Против такого развития событий Талина (а значит, и эрья Милада) ничего не имела, и я продолжала дальше развивать тему боли и страданий. В конце концов, если сон вещий, то его надо как-то описать, не так ли?
«Не в платье — в саване стою,
Гляжу на бедную семью:
Рыдает мать, отец в печали,
На сёстрах траурный наряд,
И свечи, выстроившись в ряд,
Картину скорби освещали…»
Так, нужно закругляться, у меня в запасе всего две строчки. Допустим, лирическая героиня реагирует на то, что с ней приключилось во сне.
«Ругаюсь, плачу, не пойму:
Что происходит? Почему?»
«Не подходит, — вердикт Талины был однозначен. — Девица не может ругаться, это недостойное поведение».
«Так девица померла, ей уже всё можно!»
«Нельзя», — Талина была непреклонна. Вот ведь незадача! Даже после смерти девице нельзя себя вести, как ей заблагорассудится! А потом эти люди удивляются, откуда демоны берутся. Проживите всю жизнь по правилам, не смея шагу в сторону шагнуть — ещё не так после смерти завоете!
Ладно, нужно всё-таки завершить это проклятое стихотворение. Ну а если вещий сон внезапно сбудется?
«В наш дом заносят свежий гроб,
И я в него с разбегу — хлоп!»
«Когда сон сбывается — это хорошо, но такая концовка тоже не подходит. Слишком просторечно. И как это девица разбегается и… хм… хлоп?»
Я живо представила картинку. Талина сдавленно хихикала, но всё равно забраковала и этот исход событий. Ну вот буквально всяк поэта обидеть норовит! Пришлось собрать всю силу воли и завершить всё мрачно, пафосно и достойно:
«Проснулась я и вся дрожу:
Праматерь! Я в гробу лежу!»
Говоря по правде, я не понимала, чем этот вариант отличается от двух предыдущих, и как девица вообще проснулась, если она в гробу лежит, но Талине понравилось. Эрье Миладе — тоже. Правда, она всё же посоветовала уделить некоторое внимание концовке и заменить «Праматерь» на «О, Пращур!», но в целом была довольна. Даже спросила, не желаю ли я выступить на очередном поэтическом вечере. Я категорически не желала, поэтому, скромно потупив очи (те самые, которые смыкает боль), ответила, что пока не считаю себя достойной. За это я заработала отдельную похвалу, а девицы с факультета — лекцию о скромности, приличествующей благородной эрье. Берите пример и всё такое.
После занятий пришлось задержаться — эрье Миладе хотелось обсудить внезапно открывшийся у меня поэтический талант… и внимание ко мне чистого брата Отмича, куда ж без этого. По поводу поэзии Талина помогла — назвала рекомендованные классной дамой книги по стихосложению, и я, смущаясь и краснея, объяснила, что всё-таки одолела в больнице эту литературу (откуда литература взялась в больнице, меня, к счастью, не спросили). Эрья Милада торжествовала и умилялась одновременно. Насчёт брата Отмича я повторила то же самое, что соврала Лоисе, удостоилась благосклонного кивка и двух лекций — кратких, потому что нам обеим следовало торопиться на обед. Первая касалась того, что и сама могла бы догадаться помолиться за врачей, вторая — коварства мужчин, которым нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Я кивала и смиренно благодарила за науку.
Зайдя в столовую, я направилась к раздаточному столу… и резко остановилась, глядя на преотвратное зрелище. Две розочки и три их обожалки из фиалок окружили Лоису и исподтишка пихали её, явно пытаясь сделать так, чтобы она уронила поднос.
Лоиса, надо признать, держалась молодцом. Те, кто вдолбил ей в голову чушь про «быть выше», сейчас могли бы гордиться воспитанницей. Вот только её глаза… такие бывают у смертельно раненой, загнанной в угол жертвы.
Такие бывали у моих жертв, чего уж там. Но Лоиса мне не жертва, а подруга! Подруг, насколько я понимаю, следует защищать.
Талина что-то предостерегающе тараторила. Ага, одна из розочек и есть та самая Смерина даар Мрауш, с которой Лоисе не повезло поругаться. Хорошенькая барышня, точнее, холёная — следит и за лицом, и за руками. Кожа очень белая, а волосы золотые — при таком типаже должны были уйти в рыжину, так что наверняка подкрашивает. И веснушки тщательно сводит. Личико трогательным сердечком — вот кому безумно идёт гладкая причёска и тугой узел волос! А голубые глаза такие невинные-невинные… Держится чуток в стороне, грязную работу выполняют обожалки. Ну, это не сюрприз, здешние патронессы часто выкручиваются именно так.
Косой взгляд по сторонам — классные дамы и служанки смотрят кто куда, только не на то, что происходит перед самым их носом. Это так здесь принято, да?