Если бы он, как парень моей подруги полез с претензиями, мол, все парни в их кругу уже добились своего, встречаются «по-взрослому», я бы удержалась. Если бы он, как парень другой моей подруги, то исчезал, то появлялся, не внушая уверенности в будущем отношений, я бы удержалась. Но Влади к волнительному событию подвел меня терпеливо, мягко, но убедительно. Не зря же он грезил о карьере политика и особое внимание уделял ораторскому искусству. И потом, мы давно вместе, у нас все хорошо, должно когда-то случиться то, что случается между влюбленными?
Я, конечно, уступила, хотя и не сразу. Со свойственной мне въедливостью, проштудировала информацию в сети (при доверительных отношениях с мамой я все же не рискнула обращаться к ней за советом). Прочитала, ужаснулась перечисленным возможным последствиям, которыми пугали невинных девушек просветительские сайты, но быстро успокоила себя тем, что нас ничто из перечисленного не коснется.
И ошиблась. Последствие обнаружилось раньше, чем я вошла во вкус и оценила всю прелесть мира близости и страсти с любимым человеком. С моей стороны это все же была уступка Влади: ни телесно, ни, тем более, душевно я не была готова к происходящему. Как не оказалась готова и к реакции любимого на известие о ребенке.
- Какой ребенок, Аурика, ты что! – изумился он. – И речи быть не может!
Тут же, заметив мою растерянность, Влади обнял меня и зачастил:
- Ну, сама подумай, нам через полгода в столицу ехать учиться, у нас такие планы, такие перспективы! Конечно же, я хочу детей, но…не сейчас. Ты поняла? Досадно, что так вышло, но ты же исправишь положение?
О способе «исправить» досадную случайность я, конечно же, тоже знала. В наш-то просвещенный эмансипированный век. Знала, но боялась. И вот тогда я пошла к маме. Наш разговор запустил целую череду сцен, наполненных слезами, утешениями, увещеваниями, сомнениями и резкими переходами от отчаяния к надежде.
- Какая свадьба? – изумилась мама Влади. – О чем вы говорите вообще!
- Но…- растерялась мама, - они же любят друг друга, они давно вместе и раз уж так получилось…Вы же сама – мать-одиночка, вы должны понимать, каково это!
- Вот именно! – отчеканила пани Иржина. – Не для того я свою жизнь мальчику посвятила, чтобы теперь смотреть, как он растеряет себя в быту. Пеленки-распашонки-колики. Нет уж! Ему к поступлению готовиться надо, его ждут блестящие перспективы в столице. Уж пусть ваша девочка сама как-нибудь выкручивается, если избавиться не хотите.
- Ну, и пусть готовится, - не сдавалась мама, - ну, мы же жили как-то, и учились, и работали, и детей растили. Справились же! Мы поможем!
- Не те времена были! – отмахнулась пани Иржина. – Да и вообще. «Поможете». Вам-то проще говорить, с вашими доходами, но нам и семью, и жизнь в столице не потянуть. Нет-нет, разговор окончен. Слышать больше ничего не хочу!
Мама сникла. Я вообще сидела, как в тумане, больше всего подавленная тем, что Влади за все время не произнес ни слова. Если бы мы провели вместе одну ночь, как случайные любовники, я бы еще поняла. Но мы ведь уже год были вместе, строили планы. А любовь? А обещания? Почему случившееся вдруг стало только моей проблемой?
Конечно же, мы с Влади расстались. Конечно же, я решилась ребенка оставить. Конечно же, мне пришлось уйти из гимназии, когда положение стало очевидным. И понеслось! Больше всего я боялась папиной реакции, но он принял известие стойко, обнял и молча целовал в макушку, пока я рыдала. Но родительской поддержки оказалось мало, чтобы стойко справиться с народным осуждением. Поэтому на следующий вопрос теста ответ очевиден.
«Вариант а) Человек должен спокойно относиться к тому, что он может услышать о себе от других. Вариант б) Вполне естественно обидеться, услышав неприятное мнение о себе».
Обида – слишком мягкая характеристика моего тогдашнего состояния. Боль, растерянность, отчаяние…Уж в наше-то время, когда многие женщины рожали «для себя», не вступая в брак и даже не афишируя имена отцов, казалось бы, что такого в моей ситуации? Но она стала лишь катализатором, запустившим поезд, летящий под откос. До этого мы были идеальной семьей. В отличие от многих, родители и после двадцати лет брака продолжали любить и заботиться о друге. Папа не выпивал и не гулял, как многие наши соседи. Мама никогда не участвовала в бабских разговорах с критикой мужей. Мы с Арианой – умницы-красавицы, девчонки, которым суждено было выскочить за пределы затхлой провинциальной жизни. В доме – достаток: папа работал на единственном в городе мебельном производстве, мама держала сувенирный магазин, процветавший благодаря ее деловой хватке, оригинальному взгляду на подачу товара и умению найти подход к клиентам.