Впрочем, все проясняется, когда появляется пан Иржи и объявляет, что мы продолжим работу с распознаванием эмоций с помощью сканера.
- Только, прошу вас, друзья, настройтесь на то, что задания в карточках могут оказаться сложными и затронуть болезненные для вас темы. Традиционно делимся на тройки, сегодня в произвольном режиме, но без пересечения с предыдущими группами.
Наконец-то я добираюсь до Мии.
- Слушай, а куда вас Левандовский водил? – успевает шепнуть она.
- Нервы успокаивать, - отшучиваюсь я.
- Ой, а мы уже решили, что вас того, тю-тю, проводили с почестями.
- Не рановато ли? Всего третий день занятий.
- Девчонки, возьмете к себе? – пробивается к нам широкоплечий верзила Карл.
Миа закатывает глаза:
- Ну, попробуем.
Я читаю задание на карточке и невольно морщусь, давая наблюдателям ложный сигнал. Сейчас запишут «отвращение», хотя в самом задании речь вовсе не о нем. Просто что-то не хочется мне эмоционально включаться в ситуацию, где «лучшая подруга, позавидовав вашей красоте и популярности, выкрадывает и обнародует в сети вашу личную переписку с одним из поклонников, тем самым давая совершенно незнакомым вам людям повод для насмешек и осуждения».
Я понимаю, что меня настораживает. Такое ощущение, что тот, кто составлял эти карточки, съездил в Бжов и там опросил первых встречных сплетниц. А вот представить, что подобное – рядовое событие для жителей моего нового чудесного города, мне крайне сложно. Или в заданиях намеренно нагнетают обстановку? Или мне просто не повезло, и я не вытащила карточку, где написано, например: «вы выиграли в лотерею» или «вашему ребенку присвоили звание лучшего ученика школы». Позитивное что-то.
Я поднимаю глаза на Карла, потом опять читаю карточку и невольно фыркаю. А если бы задание выпало ему? Что почувствует верзила со спутанными волосами до плеч и шрамом на переносице, читая «позавидовав вашей красоте»? Почему карточки не универсальны? Или профессор как-то ловко распределяет их, чтобы не было нестыковок? С него станется!
Карл чувствует заминку и без всякого сканера.
- Ты уже вжилась в роль? – уточняет он.
Ответить я не успеваю, потому что у окна раздается странный звук, словно стукнули об парту чем-то тяжелым, кулаком, что ли. Марек, с перекошенным от злости лицом, вскочил с места и теперь рвет в клочья карточку.
- Вы! – выкрикивает он профессору. – Это что, эксперимент такой? Вы куда лезете?
Профессора подобная вспышка не смущает, он протирает очки и говорит спокойно:
- Друг мой, прошу вас, умерьте пыл и объясните, в чем дело?
- В чем дело? Кто вам позволил! Вы же ничего не знаете!
Тут Марек умолкает, осознав, что кроме профессора его внимательно слушают еще тридцать с лишним человек. Швыряет на пол изорванную в клочья карточку, проталкивается к выходу и уходит из аудитории, громко хлопнув дверью. Профессор набирает на своем информере какой-то код, а потом обращается к нам.
- Продолжайте, коллеги. И, учитывая инцидент, обращаю внимание, что если вы вычитаете в задании нечто, что вам покажется до странного похожим на некоторые события вашей жизни, имейте в виду – это всего лишь совпадение. Карточки формирует компьютер, используя информацию из сети: форумов, социальных сетей, в общем, так сказать, ту, что будоражит общественное мнение. Неудивительно, если вам встретится то, с чем пришлось столкнуться в реальной жизни!
Я быстро оглядываю всех, кто держит в руках карточки. Большинство из них спокойны, только у какой-то девчонки подозрительно блестят глаза, словно она с трудом сдерживает слезы. Если честно, на мгновение мне становится жалко Марека. Он, конечно, та еще свинья, и, догадываюсь, еще и с явными проблемами психики, уж больно легко вспыхивает. Но что же он такого вычитал в задании, что так отреагировал? И чем обернется для него самовольный уход с лекции?
Конечно, я только вздохну с облегчением, если Марек больше не вернется, но кто гарантирует, что следующей кандидатурой навылет не стану я сама? И сколько еще мы должны вытерпеть, чтобы научиться справляться с собственными страхами и комплексами, с которыми нас так умело сталкивают в институте?