- Вот и договорились!
В ожидании девушки Стефан выпил еще две чашки кофе и уж было подумал, что она забыла про него, когда Ева стукнула ему в окно. Он расплатился и выскочил на улицу, недоумевая.
- Я через черный ход, - объяснила девушка, - не люблю проходить мимо стойки с хлебом в верхней одежде. Я пару минут наблюдала за вами, и позвольте признать, вы – редкий вид посетителя-одиночки.
- Вот как? Почему?
- Обычно, если люди сидят в кафе одни, неважно, ждут кого или просто заскочили перекусить, они чувствуют себя неуютно. Стараются себя занять: утыкаются в телефоны, меню листают по многу раз, салфетки перекладывают. А вы – такой спокойный, сосредоточенный.
Стефан приложил руку к груди:
- Поверьте, это обманчивое впечатление. Я весь извелся, вас ожидаючи. Черт, почему в разговоре с вами я все время перехожу на высокопарный книжный слог?!
- У меня есть догадка, – Ева улыбнулась и поправила пушистый завиток. – Но я пока ее не озвучу! А за ожидание извините. Возникли неожиданные проблемы с поставщиком. Сложно, когда главным аргументом в деловом споре люди считают крик и оскорбления. Я к такому не привыкла, - и она брезгливо сморщила аккуратный носик.
- Сложное дело – пекарня?
- В общем-то, нет, все давно налажено стараниями Ирмы и ее мужа, он, к сожалению, умер в прошлом году, но мы справляемся. Спасаемся оригинальной рецептурой и постоянным притоком клиентов, чтобы быть в прибыли. В городские магазины хлеб завозят с комбината, расположенного в соседней деревне. Есть еще пекарня Томаша в другой части города, но он занимается исключительно хлебом, не сдобой. Есть еще несколько кондитерских, которые обслуживают кафе. Там, наоборот, пекут лишь сладости: пирожные и торты. К тому же мы расположены в проходном месте, в сезон туристы идут нескончаемым потоком.
- И кафе в самом магазине – очень удобная идея, - добавил Стефан, - бывает, купишь свежий багет, так и тянет отломить кусочек. Но это только детям с их непосредственностью удобно жевать на улице! А пока до дома донесешь, с ума можно сойти от дразнящих запахов!
- Вот как раз с кафе больше всего хлопот. Реализация товара через него невелика, обычно выручку обеспечивает продажа сопутствующих товаров, таких как кофе и алкоголь. Но от последнего мы открестились сразу.
Стефан заметил, как при этих словах лицо Евы опять помрачнело, и по устоявшейся привычке сделал мысленную заметку. Он привык отмечать в разговоре моменты, которые потом оказывались важными. Оставалось лишь гадать, доберутся ли они до той степени откровенности, когда люди раскрывают свои секреты. А Ева продолжила:
- К счастью, дом оказался достаточно большим, чтобы часть помещения можно выделить для кафе. В другом месте не было бы смысла его открывать. А так, люди приходят в магазин, заодно, как вы заметили, самые нетерпеливые могут полакомиться вкусняшками. Кстати, хотите?
Она достала из плотного пакета, который несла в руках, кренделек с корицей и протянула Стефану. Лукаво улыбнувшись, поддразнила:
- Вспомните детскую непосредственность и похрустите на улице!
Стефан принял кренделек с благодарностью, а Ева пояснила, не дожидаясь вопросов:
- Несколько раз в неделю я ношу угощение дяде. Он в это время года хандрит и жалуется на недуги. Таверна закрыта до сезона, и он изнывает от скуки. Вот, подслащиваю ему жизнь.
- Это который бывший оператор из шоу? – уточнил очевидное Стефан, подводя Еву к разговору о Заремских-искателях. Та покорно приняла намек и сказала:
- Да, он самый. Это мой дядя по отцу. Я обещала рассказать о родителях. Знаете, Стефан, признаюсь сразу, я откровенничаю с вами по одной простой причине: вы – чужак, и не испытываете благоговения перед Заремскими-старшими, а мне нужен кто-то, кому я могу рассказать свою семейную историю честно, не опасаясь осуждения. Все же считают, что быть дочкой столь выдающихся людей – сплошное счастье…
- А на самом деле не так? – уточнил Стефан.
- На самом деле все, как и должно быть в реальной жизни, перемешано. Я люблю родителей, они любят меня, и основное расхождение наше в том, что мне категорически не подошел их образ жизни. Тут уж ничего не поделаешь. Как я понимаю, они хотели детей, но не очень представляли, что значит – иметь младенца на судне посреди океана. Мне было месяца три, когда я заболела, схватила какую-то экзотическую лихорадку и едва не умерла.