Наверное, в глазах Мейбл я действительно выглядела избалованной богатой девчонкой. Я бросила на девушку задумчивый взгляд. А ведь ей это платье было бы к лицу, фигуры у нас похожие, а вот цвет кожи — совершенно разный.
— Знаешь, если оно тебе нравится — бери! — заявила я.
Соседка, все еще любующаяся платьем, вздрогнула и быстро отошла на свою половину комнаты, потом внимательно взглянула на меня.
— Ты серьезно?
— Конечно.
— Но… Амелия, это очень дорогое платье!
Еще бы! Когда это родители покупали мне дешевые вещи!
— И что? — как можно более беззаботно ответила я. — Я все равно его не надену ни за какие коврижки!
В глазах Мейбл читалась внутренняя борьба. Ей действительно хотелось надеть это платье, но воспитание не позволяло принять мое щедрое предложение.
— А… — сделала она еще одну попытку, — что на это скажут твои родители?
— Они и не узнают, — отмахнулась я. — Ну же, Мейбл, хотя бы примерь его!
Соседка шумно выдохнула, решаясь.
— Хорошо, но только примерю! — строго сказала она, успокаивая, вероятно, саму себя.
Я закивала, с готовностью подавая наряд.
Мейбл действительно была хороша в этом платье. У нее даже глаза засияли, когда она оглядывала свое отражение в зеркале.
— Вот видишь! — продолжала искушать я. — Я никогда не буду выглядеть в нем так же хорошо! Так что — забирай!
— Спасибо, — соседка вдруг порывисто обняла меня, но тут же отпрянула, несколько устыдившись своих чувств.
Я только хмыкнула: а может, не такая уж она и лицемерка. Во всяком случае, сейчас она мне даже нравилась.
— А, ерунда, — отмахнулась я, подходя к огромному сундуку и вытаскивая оттуда несколько платьев. — Знаешь, пожалуй, сама я надену вот это, из золотистого шелка…
Чуть позже, вечером, мы стояли в коридоре, готовые к инспекции мадам Клодиль. Как рассказала Мейбл, директриса пансиона перед балом лично проверяла воспитанниц, и не дай Создатель было не соответствовать ее высоким идеалам о приличиях.
Во всяком случае, тем, кто не соблюдал строгие правила, на балы в этом сезоне можно было не рассчитывать.
— Девушки, запомните, на балу вы должны вести себя скромно, — напутствовала нас наставница. — Ваша задача — показать себя в выгодном свете перед теми лордами, которые ищут себе именно жен!
— А кого еще могут искать себе лорды? — донеслось откуда-то сбоку.
Несколько девушек рассмеялись.
— Они могут искать себе собаку, — предположила я, втайне надеясь, что за дерзость меня оставят в пансионе. Признаться, в свете родительского письма меня бы это очень устроило.
— Леди Амелия! — возмущенно воскликнула мадам Клодиль.
— А что? — я наивно захлопала ресницами. — Она ведь тоже покладистая, верная и, главное, умеет слушать, не перебивая… Я не понимаю, зачем лорду обязательно искать себе жену.
Судя по лицу директрисы, я была близка к тому, чтобы осуществить свой план, но одна из наставниц что-то зашептала. Почтенная дама прислушалась и кивнула.
— Мы не будем сейчас спорить, девочки, — снисходительно произнесла она, — у нас нет времени, ведь кареты уже поданы. А вас, леди Амелия, я попрошу к следующей неделе подготовить эссе на тему различий между женой и собакой.
От досады я закатила глаза, за что мне сразу же сделали еще одно замечание. Я поймала на себе взгляд Мейбл, полный молчаливого неодобрения, и фыркнула.
Наставницы предпочли сделать вид, что не заметили. Конечно: третье замечание автоматически лишило бы меня посещения бала, но, видимо, это не входило в планы директрисы, и мне пришлось чинно вышагивать в веренице остальных пансионерок в колонне, чтобы занять место в карете.
В экипажи мы садились по четверо, стараясь не помять пышные платья. Моими соседками выпало быть Мейбл, ее подруге Лизетте и еще какой-то долговязой девице, имя которой я постоянно забывала. Проведя в пансионе не один год, эта троица дружно щебетала ни о чем, я же предпочитала помалкивать, понимая, что злюсь и на этот бал, и на незнакомого мне жениха, и на щебечущих ни о чем пансионерок. Спутницы то и дело подозрительно косились на меня, и было понятно, что они умышленно щебечут о ерунде, поскольку опасаются, что иначе я могу донести на них наставницам. Даже Мейбл, прекрасно-воздушная в моем новом платье, предпочла переговариваться с Лизеттой.