13
В пятницу и в субботу на улицах было больше людей, по крайней мере, до полуночи или до часу ночи. В основном любовные парочки. После этого могло начаться вторжение «ракет», как их назвал шериф Джон: молодые люди в прокачанных машинах или грузовиках, которые бок о бок проносились по пустой центральной улице Дюпре со скоростью шестьдесят-семьдесят миль в час и будили людей ревущими глушителями. Иногда помощники шерифа или патрульные дорожной полиции ловили одного из них и выписывали штраф (или задерживали, если алкотестер показывал 0,9), но даже с четырьмя офицерами на смене, аресты были относительно редким явлением. Большинству удавалось избежать наказания.
Тим отправился повидать Сироту Энни. Он нашёл её сидящей возле палатки и вяжущей носки. Артрит или нет, но её пальцы двигались с молниеносной скоростью. Он спросил, не хочет ли она заработать двадцать долларов. Энни сказала, что немного денег никогда не помешает, но всё будет зависеть от того, что нужно делать. Он объяснил, и она захихикала.
— С радостью сделаю, мистер Джей. Если добавите сверху пару банок «Виклз».
Энни, чьим девизом, казалось был «Всё или ничего!», сделала для него баннер: тридцать футов в длину и семь в ширину. Тим прикрепил его к стальному валику, который изготовил сам, сварив вместе три куска трубы в мастерской Фромье. Объяснив шерифу Джону, что он хочет сделать, и получив разрешение, Тим и Таг Фарадей подвесили валик на тросе над Y-образным перекрёстком на Мэйн-Стрит; трос закрепили на декоративных фасадах аптеки Оберга с одной стороны, и неработающего кинотеатра с другой.
В пятницу и в субботу вечером, когда закрывались бары, Тим дёргал за шнур, который разворачивал баннер, как штору на окне. С обеих сторон Энни нарисовала старомодные вспышки камер. Надпись на баннере гласила: СБАВЬ СКОРОСТЬ, ИДИОТ! МЫ ФИКСИРУЕМ ТВОИ НОМЕРА!
Они, конечно, ничего такого не делали (хотя Тим записывал номера, когда успевал), но баннер Энни, казалось, действительно работал. Не идеально, но что вообще в этой жизни идеально?
В начале июля шериф Джон вызвал Тима к себе в офис. Тим спросил, не натворил ли он что-нибудь.
— Как раз наоборот, — сказал шериф Джон. — Ты отлично справляешься. Этот баннер казался мне глупостью, но должен признать, я был неправ, а ты — прав. Хотя меня никогда особенно не беспокоили эти ночные гонки, да и горожане не жаловались, что мы слишком ленивы, чтобы положить этому конец. Заметь, это те же самые люди, которые из года в год голосуют против увеличения зарплаты сотрудникам правоохранительных органов. Больше всего меня беспокоит бардак, который нам приходится разгребать, когда один из этих лихачей влетает в дерево или в телефонный столб. Смерть — это плохо, но те, кто уже никогда не станут прежними после одной глупой ночи и крика «ура»… Иногда мне кажется, что это ещё хуже. Но в этом году июнь прошёл спокойно. Даже лучше, чем спокойно. Может, это было лишь исключение из общего правила, но я так не думаю. Всё дело в баннере. Скажи Энни, что она, вероятно, спасла кому-то жизнь, и может спать в одной из наших камер в любую ночь, когда наступят холода.
— Скажу, — ответил Тим. — Если запасётесь «Виклз», она обязательно придёт.
Шериф Джон откинулся назад. Его кресло заскрипело сильнее, чем прежде.
— Когда я сказал, что ты чересчур квалифицирован для этой работы, я и подумать не мог, что настолько. Нам будет не хватать тебя, когда ты уедешь в Нью-Йорк.
— Мне не к спеху, — сказал Тим.
14
Единственным предприятием в городе, который работал круглосуточно, был торговый центр «Зонис Гоу-Март» рядом со складами. В дополнении к пиву, газировке и чипсам, в «Зонис» продавался небрендовый бензин под названием «Зони Джус». Ночью, с полуночи до восьми утра, в торговом центре посменно работали двое порядочных сомалийских братьев, Абсимиль и Гутаале Добира. В жаркую ночь, в середине июля, когда Тим стучал в двери и ставил пометки мелом, направляясь в сторону западного конца Мэйн-Стрит, он услышал грохот, раздавшийся в районе «Зонис». Не очень громкий, но Тим узнал звук выстрела. Далее последовал крик боли или гнева, и звук разбитого стекла.
Тим бросился бежать, часы стучали по его бедру, рука автоматически нащупывала рукоять пистолета, которого там давно не было. Он увидел машину, припаркованную у заправки, и когда он приблизился к магазину, из него выскочили двое молодых людей, один из них сжимал в руке что-то похожее на деньги. Тим опустился на колено, наблюдая, как они садятся в машину и с рёвом уносятся прочь, поднимая клубы голубого дыма.