Миссис Сигсби выглядела довольной.
— Все пять сегодня? Кажется, в этой жизни я всё делала правильно.
Хендрикс (он же Осёл-Конг) подумал: «Делала правильно? Смотри не лопни от гордости».
— Сегодня только двое, — сказал Розалинда. — Точнее, ночью. С группой «Эмеральд». И трое завтра, с «Опал». Четверо — ТК. Один — ТП, наша главная находка. Девяносто три нанограмма BDNF.
— Эйвери Диксон? — спросила миссис Сигсби. — Из Солт-Лейк-Сити.
— Из Орема, — поправила Розалинда.
— Мормон из Орема[33], — сказал доктор Хендрикс и засмеялся своим ослиным «и-а» смехом.
«И правда находка, — подумала миссис Сигсби. — В листе на Диксона не будет розовой отметки. Он слишком ценен. Минимальные инъекции, нет риска припадков или клинической смерти — только не у того, у кого BDNF больше девяноста».
— Замечательные новости. Просто замечательные. Принесите их досье и положи на мой стол. Или уже отправили по имейлу?
— Конечно, — улыбнулась Розалинда. Весь мир пользовался электронной почтой, но она знала, что миссис Сигсби предпочитает бумагу пикселям; в этом смысле она была старомодной.
— Принесу, как можно скорее.
— И кофе. Как можно скорее.
Миссис Сигсби повернулась к доктору Хендриксу. Такой высокий, а всё равно с пузом, подумала она. Будучи доктором, он должен знать, насколько это опасно, особенно для такого высокого человека, у которого сосудистая система испытывает бомльшие нагрузки. Но никто не способен настолько игнорировать медицинские реалии, чем медик.
Ни миссис Сигсби, ни Хендрикс не были ТП, но в тот момент они одновременно подумали: насколько всё было бы проще, если бы между ними существовала взаимная симпатия, а не взаимное отвращение.
Как только они снова остались одни, миссис Сигсби откинулась назад, чтобы посмотреть на нависшего над ней доктора.
— Я согласна, что интеллект молодого дарования Эллиса не так уж важен для нашей работы в Институте. С таким же успехом его IQ мог быть 75. Однако, именно по этой причине мы забрали его чуть раньше. Его приняли не в одно, а сразу в два высших учебных заведения: МТИ и Эмерсон.
Хендрикс моргнул.
— В двенадцать?
— Именно. Убийство его родителей и его последующее исчезновение, конечно, станут новостью, но не такой уж крупной за пределами города, хотя неделю или больше она может побурлить в интернете. Если бы перед исчезновением он произвёл в Бостоне академический фурор, всё было бы гораздо хуже.
— В нашем деле отсутствие новостей — хорошая новость.
— Точно. В идеале нам пришлось бы отпустить его. Мы и так получаем свою долю ТК-ов. — Она постучала по розовому кружочку на сопроводительном листе. — А это указывает на то, что у него не такой уж высокий уровень BDNF. Если только…
Ей не нужно было заканчивать. Некоторые «материалы» попадались всё реже. Бивни слона. Шкуры тигра. Рога носорога. Редкие металлы. Даже нефть. А теперь и особенные дети, чьи экстраординарные качества не имели ничего общего с их IQ. На этой неделе прибудет ещё пять, включая Диксона. Неплохой улов, хотя два года назад их могло быть тридцать.
— О, смотрите, — сказала миссис Сигсби. На экране её компьютера только что прибывший новичок приближался к самому старшему постояльцу Передней Половины. — Сейчас он познакомится с много-знаешь-плохо-спишь Бенсон. Она устроит ему сенсацию или что-то вроде того.
— Всё ещё в Передней, — сказал Хендрикс. — Чёрт, нужно сделать её нашим официальным портье.
Миссис Сигсби одарила его ледяной улыбкой.
— Лучше она, чем вы, док.
Хендрикс посмотрел на неё вниз, подумав, а не сказать ли: «Отсюда я вижу, как быстро редеют твои волосы, Сиггерс. Это всё последствия твоей маловыраженной, но продолжительной анорексии. Кожа на твоей голове такая же розовая, как глаза кролика-альбиноса».
Было много всего, что он хотел сказать ей, этой плоскогрудой заучке, главной управляющей Института, но не говорил. Это было бы неразумно.
9
В коридоре были ещё двери и другие плакаты. Девочка сидела под одним из них, где были изображены чёрный мальчик и белая девочка, улыбающиеся и прижимающиеся друг к другу лбам. Надпись внизу гласила: «Я ВЫБИРАЮ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ!»
— Как тебе плакат? — спросила темнокожая девочка. Вблизи сигарета, свисавшая из её рта, оказалась своеобразной конфетой. — Я бы написала «Я ВЫБИРАЮ БЫТЬ В ДЕРЬМЕ!», но они могут отобрать мою ручку. Иногда они закрывают на это глаза, а иногда — нет, поэтому невозможно сказать, чем это обернётся.
— Где я? — спросил Люк. — Что это за место? — Он почти готов был зареветь. В основном, из-за дезориентации.