«В рамках плановых санитарно-здавоохранительных мероприятий в секторе Д планируется провести предохранительную хирургическую обработку всех, проживающих на территории женщин детородного возраста, с 15 до 45 лет включительно. Процедура будет произведена поэтапно, в следующие сроки…»
Настя, они хотят уже на той неделе начать! Насть, это они о чем, а? Они действительно всех нас здесь задумали искалечить?! Или я не так поняла? Настя, ну что ты молчишь? Ну, скажи что-нибудь, Насть?!
– Погоди, Анджела. Дай переварить информацию. Я думаю, то есть они хотят… короче, речь может идти о нарушении трубной проходимости. Это, ну как бы тебе объяснить…
– Я в курсе. Ты не забыла еще, что я собиралась стать врачом? Я о другом. Ты думаешь, с людьми можно такое сделать вот так, запросто, без их согласия? Даже с такими частично правообладающими, как мы? Это ведь необратимая операция, я правильно понимаю?
– Ну, в какой-то мере. Естественное зачатие после такой операции, конечно, исключено. Хотя детей, при желании, женщина иметь может, ведь матка и яичники остаются при ней.
– Ну да. При желании, прописке, медицинской страховке, чековой книжке, черте, дьяволе! Настя, ты о чем вообще говоришь?! Ты что не понимаешь, они хотят…
– Погоди, Анджел, не волнуйся! Наверняка ты что-нибудь напутала. Я уверена, что в этом объявлении где-то сбоку написано еще что-нибудь. Ведь, действительно, существует закон. Даже у нас нельзя никого соперировать без его согласия! Да тут же вся мировая общественность сразу на уши встанет!
– Настя, ну какая к черту общественность, о чем ты вообще? Где общественность, а где мы! Ты, это, слушай, скажи им лучше там, в своем Институте! Врачам там или кому! Тут внизу написано, что практическое осуществление берет на себя врачебный коллектив Института Репродукции Человека. Так ты уж посоветуй им, чтоб они к нам сюда не ездили. Отговори их там как-нибудь. Скажи им, что мы тут бороться будем, сопротивляться будем! Что мы тоже люди, в конце концов! Им придется всю зону газом усыпить, или уж я не знаю! Настя, ты…
В трубке щелкнуло, и разговор прекратился. Номер был, ясное дело, не определен.
Вся эта история виделась мне каким-то бредом. Как можно сделать человеку медицинскую операцию без его согласия! Противоречит любым законам, да и вообще. Наверняка просто Анджела что-то не так прочитала, или не запомнила. Наизусть ведь, а не с листа. И ясно почему. Я достаточно хорошо представляла себе жизнь в секторе Д, чтобы понимать, что разгуливать там с мобильником перед КПП было бы весьма и весьма чревато.
Наверняка там внизу малюсенькими такими буковками прописано, что, мол, операция будет производиться исключительно по желанию, а несовершеннолетним еще и с согласия родителей. Просто ведь не может быть по-другому!
Кстати, в секторе Д вполне может отыскаться достаточное количество желающих. Они ведь и правда, живут в непростых условиях, находятся в тяжелой жизненной ситуации. Так что для многих было бы вполне естественно желание обезопасить себя от всяких случайностей. Вполне, кстати, говоря разумно. Ну, раз там нет постоянного фельдшерского пункта, где можно было бы регулярно, по мере необходимости, заменять имплант.
Это, кстати, не такая уж дешевая операция, если делать по своему желанию и без медицинских показаний. А в секторе Д наверняка будут ее делать бесплатно.
Я много раз видела у нас в Институте, в Отделении Планировании Семьи, рекламные брошюрки с броским названием: «Стерилизация – это путь для вас!» «Единственный недостаток этого способа предохранения – честно печаталось большими буквами на первой странице – его необратимость.» А дальше, на двадцати шести глянцевых страничках с картинками, перечислялись бесчисленные достоинства.
*
Сдав Вальке отделение, я выбралась на свежий воздух, и с наслаждением зажмурилась на яркое солнце. Стояло чудное, совсем еще летнее утро. Красная и золотая краски лишь чуть тронули листья деревьев по сторонам подъездной аллеи, и мои любимые «дикие заросли» благоухали сочной, чуть подвядшей травой.
По дорожке к вершине холма навстречу мне поднимался Игорь. Черные очки, которые он надевал во время вождения, а выходя из машины поднимал высоко на лоб, сверкали на нем, как корона.
– Привет! – сказала я, улыбнувшись. – Как там наша мелочь?
– О, привет! Хорошо, что я тебя встретил! Слушай, я тут буду занят всю следующую неделю, прям вот с утра до ночи. Ничего, если Светусик пока у тебя поживет?
– Конечно, сколько угодно! – обрадовалась я. – Я тогда, может, отпуск под это дело возьму. А ты чем таким с утра до ночи занят будешь? Институт же с понедельника на мойку закроют. С Леркой, что ли, опять куда-то намылились?