Разумеется, мама, Оскар и все их друзья, не сидели все это время сложа руки. На своих сайтах они без устали рассказывали обо всем, что творилось все эти годы в секторе Д, выкладывали сделанные ими фотографии, приводили все новые и новые леденящие душу факты, объясняли, как именно и зачем Игорь там вообще оказался. Но все это на фоне всеобщей истерики выглядело каплей в море.
Кстати, убивший Игоря человек, инженер по образованию, скромный работник химического завода и отец пятерых дочерей-подростков, по слухам, не обидевший за свою жизнь и мухи, в тот же день сам сдался властям. Был крепко избит по дороге в СИЗО, и, немедленно по прибытии туда, от полученных побоев скончался.
Сектор Д был оцеплен, и людей оттуда на работу не вывозили.
*
Ночью мне приснился запах гари. Я проснулась, и какое-то время пялилась в потолок, хлопая сонными, одуревшими глазами, пока не поняла, что запах этот мне вовсе даже не чудится, а является частью объективной реальности. Сон с меня разом слетел, я растолкала Костю, и мы, наскоро одевшись, выскочили во двор. Над Яхромкою стояло зарево.
– Фью! Никак, мамедовский ресторан подожгли! – присвистнул за моим плечом дядя Саша. И они с Оскаром, прихватив ведра с водой и огнетушители, рванули туда. За ними, с последним ведром в руках, побежала мама. Мы с Костей, поскольку ведер нам уже не досталось, цапнули стоявшие у сарая лопаты, и понеслись за следом. По пути Костя тщетно уговаривал меня повернуть обратно. И без меня, дескать, справятся, а мне бы лучше о ребенке подумать. «Сам думай!» – огрызнулась я наконец, и Костя обиженно замолчал.
Мамедовы жили здесь с конца прошлого века. Приехали еще до развала Союза, открыли у края дороги, почти прямо на шоссе, сперва шашлычную, потом ресторан. Место бойкое, и у них всегда было много посетителей, тем более, кормили здесь вкусно и до отвала. Дядя Саид, встречая гостей, улыбался и сыпал шутками, его сыновья с зятьями не отставали. При ресторане имелось несколько комнат, куда за плату пускали переночевать подвыпивших гостей, да и сама разросшаяся за эти годы семья жила тут же, на двух верхних этажах ресторана, откуда из окон сейчас выбивались языки пламени.
Разумеется, у всех членов семьи имелась прописка и регистрация. Тем более дом свой собственный, а внуки и даже большинство детей родились уже здесь. Да и вообще у нас с этим чуть попроще. Все-таки Яхромка не Москва, а всего лишь область.
Крики и плач слышались уже за сто метров. Вокруг бегали и вопили полураздетые дети, метались с вещами люди. Когда мы подошли, стало ясно, что спасти уже ничего не удастся – первый этаж пылал, к дверям нельзя было подойти от жара. Народ кругом сноровисто крушил заборы, и рубил близ стоящие деревья, чтоб не дать огню перекинуться дальше, на поселок.
Одна из невесток дяди Саида билась в истерике, ее с трудом удерживали за руки две другие. Она вырывалась, пыталась вернуться назад, в огонь. Там, на втором этаже до сих пор оставался ее ребенок. Предпоследний из четверых. Двое сами за всеми выбежали, маленький рядом, у груди спал, его она сразу ухватила, а про этого все в суматохе забыли.
Ну да, когда в доме столько детей! Я представила себе подобный, не дай Б-г, пожар у нас. Допустим, я хватаю Светку, Костя Алешу, мама Танечку, Марфа – Марину. А кто при этом возьмет на себя Варьку и Ваську? А если бы наши с Костей дети уже родились? Кто к кому тогда первым кинется? Не дай Б-г узнать когда-нибудь ответ на эту задачку!
А этот конкретный ребенок, спящий сейчас посреди огня, что, так и сгорит сейчас, у всех у нас на глазах? Черт, неужель нет способа до него добраться? Я придирчиво осмотрела горящий дом, в поисках хоть какой-то лазейки.
– Аглая! Куда?! Стой, сумасшедшая!
Но где Оскару, хоть и проворному, но все-таки хромому, догнать и удержать нашу маму! Пока все тупо плакали и причитали, утешая несчастную мать тем, что наверняка вот-вот подъедут пожарные, мама сдернула с чьих-то плеч одеяло, опрокинула на него взятое из дому ведро с водой, и сейчас, с ловкостью обезьяны, карабкалась по приставной лесенке на второй этаж. Секунда – и на нас посыпались осколки из выбитого ею окна, после чего бесстрашная мамина фигурка скрылась где-то в дыму и пламени. Толпа вокруг меня громко ахнула. Мы все, как завороженные уставились на это окно. Оскар, судорожно вцепился в клок волос у себя на затылке, рот распахнут в беззвучном вопле, дыханья перехватило…
Не прошло, впрочем, и минуты, как мама вновь появилась на подоконнике. Ребенок копошился у нее на руках, одеяло на плечах дымилось.