– Ну, тебе, видно не приходило в голову, что я до сих пор не терял надежды вернуться однажды к себе домой. С тобою, и со всеми конечно.
– В смысле? В твою мансарду?! Костя, солнце, да мы ведь там попросту не поместимся!
– Там, между прочим, кроме мансарды, еще и квартира имеется. Срок аренды у жильцов вот-вот истечет. Можно было бы просто не продлевать договор. Не особняк, конечно, но все-таки четыре комнаты, в старинном доходном доме. Как-нибудь уж разместились бы, я тебя уверяю. И мелких можно всех взять с собой, и даже, при желании, всех собак с кошками. Совсем, кстати, не плохой вариант. Да что уж теперь! Когда ты все за всех так лихо решила на ближайшие сто лет с хвостиком.
– Костя, ну не обижайся! Ну, если бы только мама была жива! Я ведь все это не нарочно придумала!
– Я понимаю! Но и ты меня пойми! Это же для меня не просто дом, не просто адрес – дом номер, квартира такая-то. Это ж был семейный проект! Предок мой сам все чертил-рисовал, сам придумывал, как в нем чего будет, на стройку чуть ли не каждый день таскался, проверял, все ли там так сделали. Там, считай, в каждый камешек вложена частичка души. И там всегда кто-нибудь из семьи жил! Ну, типа, традиция у нас такая. Присматриваем за ним, что ли.
– За кем, за домом? В качестве кого, домовых? А без вас он что, не выдержит и развалится? Я еще понимаю, если б ты хоть дворником там работал. А так, по мне ты и отсюда прекрасно сможешь присматривать. Так сказать, виртуально. Не хуже, чем из любой другой точки вселенной. А вот если я отсюда уеду… Тут ведь и вправду все на фиг сразу развалится. Ты что, не понимаешь, что ли?
– Я-то тебя понимаю! Но и ты меня пойми, пожалуйста! Не планируй ты на сто лет, Б-га ради! Мне ведь это как ножом по сердцу! Давай, максимум, лет на десять. Пока Вася с Варей не вырастут. А тогда уж мы… понимаешь?
– Понимаю. Тогда – как только, так сразу.
*
Из всех, доставшихся мне по наследству вещей, самой беспокойной был мамин телефон.
Мама не признавала технических новшеств. Всю жизнь, со школьных лет и до самой смерти, пользовалась она купленной у кого-то с рук древней черною «Нокией». Корпус ее был стянут резинкой, экран покрыт миллионами трещин, но в целом телефон этот был непотопляем, не сжигаем и не разбиваем. Телефон пережил бесчисленные падения, в том числе в унитаз и в костер, а однажды выпал у мамы из руки в Астре. И пришлось ей потом возвращаться за ним на километр назад, и разыскивать его по голосу в чистом поле.
Словом, уничтожить этот агрегат можно было, видимо, только бросив прямиком в топку доменной печи, или, на худой конец, в жерло действующего вулкана, разобрав предварительно на составные части.
Поначалу мамин телефон трезвонил днями и ночами, не переставая. Многочисленные пациентки требовали немедленно объяснить, почему именно сегодня их тошнит больше, чем обычно, нормально ли, если раз в день немеют руки, что делать, если во сне сводит ноги, и сколько раз в час положено ощущать шевеления плода. Кроме того, по нескольку раз в сутки маму вызывали на роды.
Потом до меня дошло, и я «обучила» автоответчик всех слать к тете Вере. Количество звонков немедленно сократилось в разы. Теперь только самые настойчивые, принципиально не общающиеся ни с какими механизмами люди, после десятка неудачных попыток, добирались, наконец, до живой меня.
Как правило, у них не было ни интернета, ни телевизора. Поэтому им все приходилось объяснять с нуля. Я сообщала им о смерти мамы, выслушивала охи, вздохи и соболезнования, лаконично, но вежливо отвечала на вопросы об обстоятельствах. И все лишь затем, чтоб в конечном итоге переадресовать их к тете Вере.
Все это было мне и морально тяжело, и физически довольно напряжно.
Тем не менее, совсем выключить телефон, просто перестать его заряжать, убрать куда-нибудь с глаз подальше, я все же не решалась. Слишком много людей завязано было на мою маму. Вдруг у кого-то из них стрясется что-нибудь неотложное, а никакого другого номера под рукой не окажется?
Она позвонила ночью, где-то около двух. Голос тоненький, похожий на детский. Говорит с характерными, через равные промежутки времени, придыханиями.
– Здравствуйте, это Ира Савельева. Вы просили позвонить, когда схватки станут через каждые две минуты. Ну, значит, и… вот.
– Здравствуйте, Ира! Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, но, Аглаи Муравлиной по этому телефону сейчас нет. Придется вам перезвонить ее коллеге, по следующему номеру…
– Вы знаете, – перебил меня голос, – тут у нас небольшие проблемы со связью. Я уже пыталась набирать этот ваш другой номер, но соединения не получается. К тому же у меня вот-вот сядет батарейка. Так что, похоже, кроме вас мне вообще больше никого вызвонить не удастся.