Он так запросто спросил, а я, действительно, была в тот день сама не своя. Даже не заметила, как все ему выложила. Причем начала вроде как спокойно, отстраненно, выдержанно – типа, как большая. А потом сбилась, зазапиналась, завсхлипывала. Под конец и вовсе разревелась у него на плече самым позорным образом.
Слава Б-гу, к этому времени мы уже не торчали перед входом в Институт, на виду у всего многосотенного коллектива, а сидели себе в уголке в Стеклянном бистро, расположенном на последнем этаже высотки в Битцевском парке, куда Игорь затащил меня попить кофейку. Сюда многие ходят – здесь красиво и недорого. Интерьера почти никакого – столы, стулья, посередине барная стойка и окна со всех сторон.
– Понимаешь, у меня такое ощущение, что есть как бы две морали. Одна нормальная, общечеловеческая, где все понятно, что хорошо, а что плохо, и как поступать, чтоб самому себе в глаза смотреть не стыдно потом. И вторая, профессиональная, ну вот как у воров в законе – что типа, можно, конечно красть, но только чтоб по понятиям. Или вот у врачей – вообще-то, конечно, не убий, не навреди, но если по-другому не выходит, то что ж тогда, тогда вроде можно. Аборты, например, эти – скажи, ты ведь делал аборты?
Игорь кивнул, не перебивая.
– Ну, и вот как ты это себе объясняешь?
– Что помогаю людям справиться с нелегкой жизненной ситуацией.
Мы пили кофе с коньяком, ели взбитые сливки и разглядывали в окна копошащихся где-то далеко внизу маленьких людишек.
– Слушай, Настя, – произнес он. – Я одного не могу понять – тебе зачем все это надо?
Я недобро прищурилась.
– В смысле?
– В смысле – зачем ты подалась в акушерки? Тебе что, делать, больше в жизни нечего? Острых ощущений захотелось? Оказаться в средоточии жизни?
Опять – двадцать пять! Кто б знал, как я ненавижу такие разговоры.
Ладно, попробуем сыграть дурочку.
– Игорь, я что, в самом деле такая плохая? Что, не так инструменты тебе подаю? Свет не так ставлю?
– Да инструменты ты замечательно подаешь! Про свет уж и не говорю – с тобой вообще никакого света не надо, ты сама как изнутри светишься. Просто…, – он растеряно повертел в руках сигарету, глядя на нее с таким видом, точно и не знал, зачем вынул ее из пачки. – да пойми ты – ну не княжеское это дело – жопы от говна оттирать! (я поперхнулась недопитым кофеем, и Игорь слегка запнулся) – Ну, всякому ж видно, что ты интеллигентная, образованная девушка, из хорошей семьи (о! если б он только знал!), явно получившая хорошее воспитание (аналогично). Почему ты не пошла в мединститут? Баллов по ЕГЭ не хватало? Извини, не верю.
Да, дурочка из меня средненько получается. Прямо скажем, на троечку. Станиславский бы, небось, тоже сказал: «Не верю!»
А если я не хочу быть врачом, тогда что?
Если я вообще не люблю врачей?
Нет, этого я ему, пожалуй, говорить не буду.
– Я кажусь тебе неудачницей?
– Ты кажешься мне не на своем месте.
– Я как-то всегда думала, что не место красит человека…
– Ой, да включи мозги – во что его там можно окрасить, твое второе акушерское? Да его хоть розовой краской облей! С какой стороны не смотри – обсервация мерзкое место, даже в таком крутом Институте как наш. И работать там должна не рафинированная интеллигенточка в розовых очечках, а нормальная разбитная деваха, вроде вашей Лизки, или там Марь Федоровны, которым все всегда по барабану.
– Игорь, кончай мучить сигарету, дай ее лучше мне.
– Ты куришь?!
– Почему вдруг такое изумление?
– Да как-то у меня это с тобой не вязалось.
– По-моему, у тебя сложился какой-то не вполне соответствующий действительности образ меня. Игорь, ну правда, ну дай сигарету, а то я прямо здесь начну засыпать, а мне ведь еще домой ехать.
– А где ты живешь?
– В Яхромке.
– Где-где?! Это где такое?
– Поселок такой дачный, за Химками.
– Да это ж край света! И как ты оттуда сюда таскаешься?!
– Да ничего особенного, монорельс-метро-автобус. По московским меркам…
– Да, я все никак не привыкну, что это теперь тоже как бы Москва. Я еще помню, как мама где-то в тех местах дачу снимала, еще перед первым классом было, я там все лето прожил. Головастиков с пацанами в прудах ловили…
– You are welcome. Пруды на месте, головастики тоже. По крайней мере, по словам моих братиков и сестричек…
– А что, у тебя их много?
– Да хватает… Ну то есть не столько конечно, сколько в пруду головастиков.
– Ну а все-таки? Сколько братьев и сколько сестер?
И как это у меня вырвалось? Не иначе как с недосыпу.
– Ой, ну какая тебе разница? Ну, скажем, по паре и тех и этих. Хватит с тебя?