Я похолодела. Похоже было, что моя работа здесь подошла к концу. На моей памяти такое уже бывало. Той давней осенью, три года тому назад, нас в отделение пришло четверо, но две мои товарки отсеялись как-то быстро, сами собой – одна просто сломалась, не выдержала работы сутками, другую ужасал сам процесс родов, и она через пару недель по-тихому свалила в ЭКО. А еще одну просто «ушли». На моих глазах, и я ничем не смогла помочь. Да, честно говоря, не очень-то и пыталась – боялась оказаться следующей. Но обошлось.
Лизка – она на год старше меня – рассказывала, что и с ними также было. Берут трех-четырех из выпуска, а остается в лучшем случае одна – кто сам уходит, кого просят по-хорошему.
Как видно, в нашем случае не останется ни одной.
Жалко. Столько уже отпахала, привыкла. И чего теперь делать? Проситься к мамке в клуб? Вообще-то она уж сколько раз предлагала…
Впрочем, до конца месяца можно особо не париться – все смены расписаны, все роли распределены, кого она вдруг, с бухты- барахты, сыщет мне на замену?
Как же меня достал этот коридор! Какой же он длинный, и какой же зеленый! И кто только придумал, что зеленый свет успокаивает?!
По дороге свернула в детскую. Виновник моих бед мирно спал, теперь уже как белый человек, в инкубаторе. Люда с утра покормила его через зонд и сменила ему подгузник. Она приобняла меня, похлопала по плечу – мол, не горюй, Настя. Ну что, ну даже если чего, да черт с ней, с этой работой, не по тебе она все равно! А так-то ты молодец, и Алеха твой еще, глядишь, выкарабкается, вырастет, придет к тебе, и скажет «спасибо»! А что, ты ж ему, можно сказать, вторая мамка, крестная!
*
– Не, ну я чего-то не догоняю!
Сергей сидел на подоконнике и болтал над Москвой ногами. Москва мигала ему снизу разноцветными огоньками, гудела гудками разной громкости и высоты, дышала смогом, сигаретным дымом и выхлопами, и при всем при этом казалась вполне дружелюбной.
– В чем-ты его носить-то станешь? У тебя ж матки нет? Или они донорскую какую на такой случай вшивают? От мертвой бабы, ну, или там добровольно отказавшейся?
– Серый, не пори чушь! Сам же когда-то предложил, и сам же теперь битый час сидишь на моем окне, в моей комнате и говоришь мне гадости. Как-то не комильфо, не находишь?
– Но кто ж знал, что ты в самом деле попрешься себе ребенка заделывать? Вот уж действительно, заставь дурака Б-гу молиться… Не, ну все равно, я не понимаю…
– Не понимаешь – открой ихний сайт и прочти. Там все очень даже доходчиво объяснено. Как раз для таких… умных и развитых людей, как ты.
– Да смотрел я там! Длинно, занудно, и такими словами, что никакого терпенья не хватит вникать. Ты мне лучше на пальцах объясни. Как не шибко продвинутому пользователю.
– Ну, что, что тут может быть непонятного! Ты ж биологию в школе учил? Вот, смотри, открываю, видишь, большими буквами, по-русски написано: « Основная идея базируется, на том, что отдельные клетки эндометрия, то есть внутреннего функционального слоя матки, при помощи специального сканирования визуализируются в любой части тела млекопитающего, независимо от пола. Выделенная культура данных клеток культивируется на питательной среде, и впоследствии используется для выстилки внутренней поверхности искусственно формируемого посредством эндоскопии так называемого перитониально-брызжеечного кармана. В эту искусственно созданную и выстланную эндометриальным слоем полость вводится эмбрион. Одновременно в организм как парентерально, так и пер ос, постоянно поступают и поддерживаются на должном уровне в кровотоке соответствующие гормоны, обеспечивающие пролиферацию клеток децидуальной оболочки. При наличии благоприятных условий далее естественным образом происходят: имплантация плодного яйца с последующей плацентацией, формирование плодных оболочек, созревание и развитие плода, практически ничем не отличимые от таковых в женском организме. Кровообеспечение плода осуществляется сосудами плаценты. Венозный отток происходит…»
– Все хватит, сейчас у меня башка лопнет! И это, по-твоему, русский? А мы с тобой тогда что, по-иностранному, что ли чешем? Я лично ниче не понял: карман тебе к животу пришьют? И будешь ты у нас, типа, не Костя, а кенгуру?
– Типа. Только не снаружи пришьют, а изнутри. Такую как бы матку искусственную соорудят.
– То есть в каждом, получается, мужике, если как следует покопаться, сидит своя собственная баба? И все мы, можно сказать, гермафродиты?