Помню я, как нас водили каждую среду после обеда в дортуар, где для каждой были приготовлены деревянные дощечки вроде линеек, шириной в два вершка. Становили нас в один ряд с этими линейками, и мы, закинув их назад, за спину, должны были крепко держать их обеими руками за концы и делать па то одной, то другой ногой. Мы спрашивали классную даму, зачем проделываем все это? Нам отвечали: «Чтобы вы держались прямо, приучались не горбиться, что бывает с детьми, долго сидящими на месте». Тогда ведь не было моды на гимнастические упражнения, и вся гимнастика заменялась таким первобытным способом.
Я мало сохранила в памяти время, проведенное в младших классах; но не забыла и никогда не забуду один важный для меня эпизод, случившийся на втором году моего пребывания в институте. Расскажу его, как доказательство милостивого внимания нашей царственной покровительницы и благодетельницы в Бозе почивающей императрицы Александры Федоровны. В 1830-х-1840-х годах не было в Петербурге таких окулистов и глазных операторов, как в настоящее время, и вот в 1839 году приезжает из-за границы какая-то знаменитость по глазным болезням, фамилии не помню. Ее величество прислала сказать начальнице, чтобы она выбрала девиц, имеющих какой-либо физический глазной недостаток, и особенно тех, которые косили глаза, и что приезжий окулист будет в институте делать операции. В назначенный день действительно является к нам эта знаменитость. Мадам Родзянко ведет в лазарет тех, кому нужна операция, в том числе и меня, получившую от испуга с пяти лет этот неприятный физический недостаток. Сама не знаю почему, вероятно, от страха, но я наотрез отказалась от операции, и начальница оставила меня в покое. После много раз в моей жизни я сожалела, что не послушалась совета maman и не решилась на операцию, хотя у девиц, которым операция глаз была сделана, всегда при огне глаза краснели, иногда и слезились, особенно при усиленных занятиях.
По прошествии некоторого времени императрица Александра Федоровна, удостоив институт своим посещением, изъявила желание узнать результат сделанных операций и видеть больных лично. Когда начальница доложила о моем отказе, то Ее величество милостиво обратилась ко мне с вопросом:
― Pourquoi, n'as tu pas voulu faire Popperation?[33]
Этого вопроса я не ожидала, а потому очень испугалась и, сама не знаю отчего и почему, ответила, сделав глубокий реверанс:
― Je suis une pauvre personne, Votre Majeste Impdriale, je tiens plus a ma bonne vue qu'a ma beauti![34]
― Tu a raison, mon enfant![35] — были милостивые слова Ее величества.
Вообще мы, воспитанные в институте, как теперь, так и тогда, можем похвалиться и гордиться милостивым вниманием и попечением всей царской фамилии. Нередко посещал институт и император Николай Павлович, а императрица Александра Федоровна с великими княжнами довольно часто. Раз, я помню, Ее величество приехала со своей любимой фрейлиной m-elle Бартеньевой, замечательной певицей, которую государыня заставила нам спеть несколько прелестных романсов. Когда к нам в класс вошла императрица, Ее величество села в поданное ей кресло и стала слушать ответ ученицы, вызванной к доске, — это была я! Сильно забилось мое сердце от такой неожиданности, скажу откровенно, и от страха. Но я быстро овладела собой и, как после мне сказала классная дама и девицы, отвечала бойко и толково, как теперь помню, о Ломоносове.
Государыне угодно было спросить у начальницы фамилию учителя (в то время был нашим преподавателем русской словесности г-н Эрнст) и заметила:
― Как странно, по фамилии немец, а дает уроки русского языка?
― Я немец, Ваше императорское величество, — отвечал учитель, — но ем русский хлеб и обязан знать русский язык наравне с моим родным.
Принц Петр Георгиевич Ольденбургский посещал институт почти каждую неделю! Сперва давали звонок, когда он приезжал, после же, конечно по его желанию, отменили эту церемонию, и он бывал у нас во всякое время дня; почти всех девиц знал по фамилии, и мы обожали его.
Раз у меня заболела голова во время ужина, я попросила классную даму позволить мне уйти из столовой ранее других в дортуар и лечь спать. Иду я по коридору, вдруг вижу: идет мне навстречу принц Петр Георгиевич Ольденбургский. Я с криком: «Его высочество принц!» — бросилась назад, а он мне кричит: «Ковалевская, вернитесь, идите, куда шли, не надо говорить обо мне». Не тут-то было! И боль головы прошла, и я, как бомба, влетела в столовую с радостным известием. За мной вошел принц и, улыбнувшись, погрозил мне пальцем.
34
Я бедная девушка, Ваше императорское величество, и я дорожу своим хорошим зрением больше, чем внешним видом! (фр.)
35
Ты права, дитя мое! (фр.)
Воспитанники Императорского училища правоведения — привилегированного высшего юридического закрытого учебного заведения, размешавшегося в Санкт-Петербурге вблизи Екатерининского института, а также на Фонтанке, напротив Летнего сада.