Постепенно женские учебные заведения были открыты по всей стране. К 1917 году в Ведомстве учреждений Императрицы Марии только институтов благородных девиц и приравненных к ним заведений насчитывалось 30, не говоря уже о нескольких десятках училищ и гимназий.
Революционные события положили конец этому типу учебных заведений — уже в 1918 году почти все институты были закрыты, оставив по себе память только в мемуарах. Тем не менее применявшиеся в них методики передовых педагогов своего времени (особенно К.Д. Ушинского) актуальны и до сих пор, а сами воспоминания бывших «благородных девиц», в мельчайших деталях описавших быт, занятия и традиции своих «alma mater», не утратили присущих им свежести и достоверности и по-прежнему читаются с неподдельным интересом.
Популярны и не раз переиздавались воспоминания «смолянок» Глафиры Ивановны Ржевской (1758—1826) — той самой арфистки Алымовой с портрета Д.Г. Левицкого, и Елизаветы Николаевны Водовозовой (1844—1923), урожденной Цевловской, выпускниц Петербургского Екатерининского института Александры Осиповны Россет, по мужу Смирновой (1809—1882), и Московского Елизаветинского института Анны Николаевны Энгельгардт, урожденной Макаровой (1838-1903).
Разумеется, перечисленными фамилиями круг бывших институток-мемуаристок далеко не исчерпывается. Настоящее издание представляет собой антологию наиболее интересных мемуарных свидетельств «институток» XIX века — времени расцвета женского образования в дореволюционной России. Среди мемуаристок есть как достаточно громкие имена, вошедшие в историю российской культуры, так и совершенно не знаменитые, о которых известно только то, что сказано о себе ими самими.
В свое время одна часть этих текстов была напечатана отдельными изданиями, в основном за счет самих авторов — по сути, только для распространения в кругу своих родственников и друзей. Другая часть появилась на страницах периодических изданий. В любом случае с момента первой публикации подавляющего большинства воспоминаний, вошедших в этот сборник, прошло более ста лет и с тех пор они никогда более не перепечатывались, тем более не собирались под одной обложкой.
Г.Г. Мартынов
Дом трудолюбия
Е. В. Аладьина
Воспоминания институтки
...Все родители воспитывают детей своих, воспитывают в буквальном смысле сего слова; немногие, однако же, понимают истинное его значение, весьма немногие, и понимая оное, имеют средства не ограничить одним упитанием всего воспитания детей. Эта аксиома давно известна всем тем, кому угодно — и кому возможно было поразмыслить о сем предмете.
Пусть умствуют и рассуждают о нем педагоги; я обращаюсь к самой себе: я благодарю и не престану благодарить Провидение, судившее мне завидную участь возрасти под покровом двух порфироносных благотворительниц. Им обязана я моим воспитанием, им обязана я моей духовной жизнью!
Местом рождения моего была столица древней Ливонии, Рига, сначала разгромленная русскими бомбами[1], потом облагодетельствованная русскими государями! Отец мой переселился на берега Невы. Многочисленное семейство и недостатки были его уделом. Тягостно, даже мучительно желать воспитать детей, как должно, — и не иметь возможности воспитать их! К счастью, в России люди не умирают с голоду, — к счастью, в России за Богом молитва, а за царем служба не пропадают! Отец мой молился Богу и служил царю!..
Судьба послала мне в восприемники вельможу, знаменитого не только заслугами своих предков, но и собственными доблестями снискавшего славу и уважение в мире. Я не называю здесь по имени сего благотворителя человечества; кому из русских, кому даже из чужеземцев неизвестно это священное имя?.. Восприемницей моей была незабвенная старица графиня Е<лизавета> К<ирилловна> А<праксина>[2].
В доме родителей моих протекли для меня годы раннего детства. Знакомство с одною dame de classe[3] Екатерининского института дало первоначальное образование моим способностям; но отец мой желал сделать более: он желал дать мне воспитание, приличное благородной девице; но у него не было тысяч, чтобы платить за меня тем добрым образовательницам юношества, которые, оставляя свою теплую и веселую родину, переселяются в наш холодный и угрюмый Север для того только, чтобы поделиться с нами своими обширными познаниями!.. Отцу моему не на что было купить для меня этих познаний; он обратился с просьбой к графине Е<лизавете> К<ирилловне>. Она обещала определить меня в одно из заведений, под августейшим покровительством государыни императрицы Елисаветы Алексеевны состоявших. Графине не трудно было исполнить это обещание, потому что блаженной памяти императрица <Екатерина II> нередко навещала добродетельную старицу; но болезнь помешала графине вспомнить обо мне.
1