— Спасибо тебе.
— Значит, все, что было, не правда? Твоя тетя была очень убедительной.
Вика с высоты своего роста, — почти на голову выше, — внимательно меня рассматривала.
— Почему же⁈ Правда, — безразлично пожала плечами.
— Но ты не была наркоманкой и, думаю, не продавала бабушкины украшения.
— Бабушкины украшения я как раз таки и продала… Просто… Давай не будем об этом.
Раздраженно развернулась и хотела уйти, но вдруг поняла, что и идти мне по сути сейчас некуда и не к кому обратиться за помощью. С каким-то немым отчаянием вновь развернулась и плюхнулась на единственный табурет в этой небольшой комнате.
Как загнанная в ловушку мышь.
— Ладно, — протянула Вика, всматриваясь в циферблат наручных часов. — Некогда мне с тобой больше возится. Печенье, чайник — там. А мне работать надо.
Она указала на шкаф и поторопилась на выход, плотно прикрыв за собой дверь.
Хорошо, что допрос откладывается.
В комнате я осталась одна, Алексея пока буду считать предметом интерьера.
Меня начала бить крупная дрожь. Я подняла ноги на сидушку и прижала бедра плотно к груди, носом уткнувшись в согнутые коленки. Дрожь никак не проходила, как бы крепко я не обхватывала себя руками, как бы интенсивно не растирала конечности — ничего не помогало.
— Пойдем, — донесся до меня хриплый голос Алексея, — погрею.
Я привычно фыркнула и продолжила изображать курицу на насесте.
— Марин, не глупи, — его губы тронула легкая улыбка. — Я все равно не соблазнюсь и не поддамся на твои, надеюсь, активные уговоры.
Фыркнула повторно. Но… Так захотелось тепла, простого человеческого. И я не смогла себе в этом отказать.
Осторожно, чтобы ненароком не задеть Алексея, пробралась под плед и легла на левый бок, вытянулась стрункой, и как можно плотней прижалась к чуть влажному мужскому телу. Видимо, Викины лекарства начали действовать, и температура стала снижаться.
Алексей тяжело вздохнул и уткнулся своим лбом куда-то в мою макушку.
Надеюсь, я не очень ужасно пахну.
Но кого это должно смущать в нашей ситуации? Точно не меня.
Вдвоем — на коротком и узком диване, в чужом кабинете, абсолютно чужие друг другу люди, но под одним пледом.
+
Марина Глушкова
Быстрый колючий поцелуй в губы заставил резко проснуться и распахнуть глаза. Наверное, это и было главной ошибкой.
Ведь я тут же провалилась в ясную глубину голубых глаз.
Знакомое чувство дежавю всплыло на подкорке сознания, когда сквозь суету дел вдруг посмотришь вверх и удивишься чистоте и голубизне небес. Вот таким был его взгляд.
С необъяснимой силой меня потянуло на встречу к этому мужчине и спустя мгновение я уже сама нежно и трепетно целовала его губы.
Алексей осторожно поглаживал меня по спине, и постепенно эти простые касания переходили в настойчивые и откровенные ласки.
В какой-то момент по кабинету пролетел мой протяжный стон.
— Нет, ну вы ребята даете, — на этот звук я среагировала молниеносно и странно: стразу уткнувшись носом во влажную грудь Алексея и одним движением руки накрыла наши головы пледом, при этом обнажив ноги до колен. По ногам прошелся противный сквозняк, и дышать сразу стало душно.
Плед неплохо пропускал свет, в полутьме хорошо можно было разглядеть черты наших лиц, чем я и занялась.
Взгляд Алексея с таким же интересом блуждал по моему лицу, в какой-то момент он наклонился ко мне и прошептал глядя в глаза.
— Думаешь, так нас не заметят?
Я не смогла сдержаться и захихикала. Где-то там за преградой из пледа стояла в ожидании строгая Вика, а я, как маленькая девочка,укрылась с головой и не дышу.
— Детский сад! — долетел к нам ее возглас, по нему нельзя было понять, какие чувства она испытывает. — Десять минут и я захожу вновь.
Донеслось уже из-за закрытой двери.
Дружный хохот теперь звучал на всю комнату.
Глава 15
Марина Глушкова
Смех. Смех — это хорошо.
Смех позволяет замаскировать возникшую неловкость, которая неизбежна. Одно дело — действовать под воздействием момента, другое — осознавать это действие.
И в таких неловко-философских размышлениях я поправляла вещи, натягивала задравшуюся до неприличия футболку и удивлялась темноте, царившей в помещении.
Неужели уже вечер⁈
Я чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Бросила взгляд на Алексея: темные круги под глазами, немного осунувшийся, но взгляд ясный и ироничный.
— Все, готовы.
Вика пристально осмотрелась вокруг. Я в это время осторожно скручивала плед и осторожно убирала его на подлокотник дивана.
— Виктория, я вам очень благодарен. Я действительно чувствую себя намного лучше, — Алексей осторожно поднялся на ноги. — У вас просто золотые руки.
Вика, как и несколько часов назад, расплылась в довольной и доброжелательной улыбке.
Алексей не спешил спрыгивать со своей линии поведения, деликатно подхватил руку Виктории и поцеловал тыльную сторону.
Фу! Меня что-то затошнило.
— Вика, — решила поторопить события. Мое чутье подсказывало, что пора менять место дислокации. В районе солнечного сплетения почувствовала пощипывание — это очень нехороший знак. — Нам пора.
Вика, наконец, оторвала от Алексея зачарованный взгляд и перевела его на меня.
— Ваша машина стоит со стороны двора. Только… — она пожевала нижнюю губу, словно решаясь — говорить или нет, но в итоге произнесла: — Я понимаю. Что вы ввязались в какое-то очередное дерьмо. Серьезное. И раз приехали ко мне значит, скрываетесь. Верно?
— Виктория, это я втянул Марину в неприятную ситуацию, и вы нас очень обяжите…
Строков пронзил подругу своим фирменным взглядом, то та уже на него не купилась — проигнорировав.
— Я соберу вам с собой некоторые препараты. Как принимать — напишу. Алексей, сейчас выпьете таблетки.
Вика развернулась к выходу.
— Пошлите. Не стоит терять время. На улице уже начало темнеть.
Мы последовали следом. Ее серьезный настрой невольно передался и нам. Смущение и неловкость от произошедшей ситуации отступили, оставив место тревоги.
В торговом зале, как и утром, никого не было. Тихо что-то вещал телевизор в самом углу, кажется, шли новости.
Вика жестом нас остановила, мы остались стоять на месте.
— Я хочу навестить моих коллег, которые остались проверять документы в вашем офисе…
Шепотом, наклонившись к самому уху, проговорил Алексей. Смысл слов не сразу уложился в моей голове из-за молниеносно возникшего смущения и слабости в ногах. Мои предательские колени затряслись. Боже мой, я не могу вспомнить, когда у меня в последний раз тряслись колени. Наверное, в классе пятом, когда посадили с понравившимся мальчиком за одну парту.
Чтобы у Алексея не получилось рассмотреть предательски раскрасневшиеся щеки, сделала шаг вперед, с деланным видом поближе к телевизору.
По новостям показывали аварию.
«…и пассажир и водитель погибли. Машину занесло… Документов не обнаружено».
Два портрета всплыли на экране, и я принялась активно трепать Лешу за край рубашки.
— Леш… Леш…
Мой голос сорвался на тихий хрип, но он все же прислушался и обратил внимание на экран.
— Твою мать! — вырвалось у него.
Меня теперь трясло не от возбуждения, а от страха. Хотелось что-то хватать и вновь бежать сломя голову. Чуть позабытый страх после погони вновь возник. Куда? Где?
— Ваши ребята? — пробрался странный и неуместный вопрос Виктории сквозь мои взбудораженные мысли.
У меня вырвался всхлип. Я узнала этих двоих ребят.
— Иди сюда, — меня довольно грубо прижали к своему плечу и принялись гладить по голове.
Строков держал крепко и надежно. Да я и не хотела вырываться. Я хотела, чтобы это все закончилось. Эти его совсем не нежные поглаживание по голове — успокаивали.
Пока я пыталась найти в себе силы и оторваться от этого мужчины, она с Викой вели странный диалог.