— С моим Лешей у тебя такое не получится. Не выйдет…
— Я и не планировала… — почувствовала, как бледнею, немного отступила.
Она говорила что-то еще, широко размахивая руками, брызгая слюной из слегка перекаченных губ. До меня доносились отдельные фразы: «столько лет, 'последний шанс», «должна понять…», «я к нему, а он про тебя», «ненавижу», «Марина… Марина! У меня голова звенит от твоего имени».
— А ведь ты такая же, как я. Исчезни, я прошу…
Наконец, Марта замолчала и в ожидании уставилась на меня. В этой огромной светлой комнате повисла гробовая тишина.
— Ну? — не выдержала Марта и пары минут. — Говори!
Я лишь неопределенно пожала плечами.
От всего вокруг: этой ситуации, от этой светлой комнаты и от нас двоих, меня и Марты, стало так паршиво. Действительно, чем я лучше этой лающей дамочки? Такая же меркантильная стерва, пытающаяся урвать свой кусок, да пожирнее.
Горькие мысли посетили мою голову.
— Да пошла ты! — тихо и довольно внушительно сказала прямо в лицо Марты.
Будет она меня еще учить жизни, призывать к совести. В зеркало пусть посмотрит. Да, может, я не лучше ее, но не хуже. Цену себе знаю.
— Ах, мерзавка!
Резкий взмах, и мою многострадальную щеку обожгла пощечина, не ожидавшая такого я отступила и споткнулась об угол сиденья — раздался звон битого стекла.
Кажется, удача меня покинула в этот день. Пришла в себя уже на полу возле окна. Мое падение пришлось на стакан. В нос бил противный запах железа, лоб жгло, руки были липкими от крови.
Сил хватило только на созерцание пейзажа за окном. Пустынный парк, немного зелени, неудачная альпийская горка нашего криворукого садовника, который, видимо, опять запил, и странная темная фигура… Высокая и широкоплечая…
Казалось его ведет само провидение, иначе не объяснишь каким образом он оказался в этом захудалом парке. Ведь, всегда осторожный и неуловимый, сейчас, словно поганый волк, оказался загнанным в угол. Ему бы бежать в Казахстан, но, нет, уж очень захотелось напоследок заглянуть в глаза той сучке и этому молочному козленку, которые его так опрокинули, натравили столичных собак.
Предвкушающая улыбка расплылась на лице, когда в огромном стекле, словно в телевизоре, он увидел разборку двух дамочек и одна из них жутко раздражала его свой белобрысой кудрявой головой.
Есть Господь на свете! И он творит справедливость чужими руками. Моими руками!
— Ну, здравствуй, Гарри! — хохотнула бледная тень из зеркала.
На себя было страшно смотреть. Причем, если утром я думала, что хуже уже быть не может, то сейчас могу с уверенностью сказать, что может.
Даже умывание холодной водой не помогло.
Марта вообще молодец — толкнув меня, позорно сбежала, увидев, что я упала на стекло и не шевелюсь.
«Браво, голубушка!!! Кланяюсь в ноги вашей смелости!»
Содранная кожа на лбу для меня, девчонки-пацанки, лишь небольшая досада, по сравнению с моими детскими травмами — пустяк, а вот бросить человека на полу — ну, такое себе.
Мужской силуэт, который померещился мне в парке старалась гнать из головы. Стас… Он в бегах, или его уже поймали? С чего ему быть здесь?
Осторожно промокнула лоб туалетной бумагой, которая тут же слегка окрасилась в цвет крови.
Ничего не поделаешь, надо искать аптечку. Простое умывание не особо помогло.
Уже минут пятнадцать, может, тридцать, я пыталась более-менее привести себя в приличный вид. В который раз за последние дни?
На моем худи кое-где виднелись кровавые следы, да и просто следы налипшей грязи. Я тщетно пыталась их смыть, но сделала только несколько безобразных серо-розовых клякс.
В итоге, наплевав на все: на свой внешний вид и на мнение окружающих, решила выйти в люди.
Одной оставаться больше не хотелось. За каждым углом мне виделись мутные тени и слышались неприятные голоса.
— А я вам говорю. Она явно замешана. — раздавался громкий голос Марты из кабинета начальства.
Я прошла за свою секретарскую стойку и осторожно, чтобы не потревожить резким движением начинающуюся головную боль, села на кресло.
Кажется, прошла целая вечность с моего последнего рабочего дня. Целая жизнь. Целая приключенческая история.
Положила руки на стол перед собой и устало склонила голову.
«— Это же как два плюс два…»
«— Да что тут анализировать? Захар!»
«Кап!» — маленькая капелька скользнула по большому пальцу. Думала слезы, а нет, — кровь. Совсем забыла, зачем пришла.
В нижнем ящике моего рабочего стола всегда хранились самые нужные вещи для секретаря: коробка конфет, пачка печенья, банка с кофе и аптечка.
И сейчас все оказалось на месте.
«Экстра заживляющий и кровоостанавливающий гель» — так гласила надпись на ярко-оранжевой коробочке с синей полоской. Покрутила в руках подмятый тюбик и с одного маху подцепила несколько сантиметров геля, намазала себе на лоб.
Заботится о внешнем виде казалось уже бессмысленно, как говорила бабушка: «Краше только в гроб кладут».
Громко хлопнула дверь в кабинет начальника и оттуда выскочила всклокоченная Марта, у меня получилось пригнуть голову так, чтобы она меня не заметила. Встречаться с ней и вновь принимать участие в разборках хотелось меньше всего.
Краем глаза не могла не отметить, что у женщины плавная походка. Точеная фигурка, а задорно поблескивающие от каждого движения длинные серьги придавали свою нотку индивидуальности.
Завистливый вздох вырвался сам собой. Она вся такая, а я мажу противный гель на лоб.
Глава 27
Строков Алексей
— Мухи суетящиеся, — отогнал Веру Степановну от себя небрежным жестом, за что и получил легкий подзатыльник и укоризненный взгляд от «пожилой» экономки (как она сама себя любила называть). На самом деле ей было чуть за шестьдесят и выглядела она довольно бодро.
Неудивительно, что я начал срываться на самых близких людях. Началась третья неделя и меня категорически не хотят выписывать, более того, я оказался в полнейшей информационной изоляции.
Платная палата со всеми удобствами казалась тюрьмой, угодливые медсестры и врачи самыми приторными надзирателями.
Как проходят поиски тех наемников? Что с компанией? Что с моей боевой подругой Маринкой?
Я был уверен, что она не усидит на месте и непременно меня найдет и навестит. Спустя эти недели, стоит себе признаться, что ждал ее. Много раз перед глазами возникала картинка, как светловолосая пушистая голова неуверенно заглядывает в дверной проем, осматривается, и как при встрече со мной взглядом ее пухлые розовые губы расплываются в широкой улыбке, а глаза загораются радостью.
Марта сказала, что видела ее в последний раз пару недель назад, чем изрядно меня озадачила.
Следующим был Захар. И он сказал, что Марину не видел. Вообще!
Скорее всего она сбежала. И, мол, Марте она не нравится. Странно, что сама Марта про это молчит о «своем не нравится». Ее безразличные пожимания плечами при сегодняшнем визите меня почти взбесили.
— ГДЕ ГЛУШКОВА?
В конце концов, действие успокоительных не бесконечно, и я больше не мог сдерживаться и не повышать голос на эту молча пожимающую плечами овц… женщину.
— Как можно упустить из вида главного свидетеля? Что у вас происходит? — все больше распылялся я.
— Свидетеля ли? — неожиданно тихая Марта дерзко вздернула бровью и подскочила со стула. — Слишком вовремя она там появилась. Слишком во всем этом замешана. Слишком много ты о ней говоришь!
— Ш-Ш-Ш…
Перед моими глазами сквозь пелену бешенства всплыли картинки: вот она прячется со мной в холодном подвале, вот мы угоняем машину, вот лежим в обнимку в комнате насквозь пропитанной запахом табака, а за стенами грохочет музыка ночного круга. Непроизвольно сжал кулаки до белых костяшек.
— Клянусь, Марта, я тебя сейчас прибью. Где она? — уже убийственно спокойным голосом проговорил, исподлобья косясь на девушку.