«Уммммм… Его слова, словно пломбир на сливках, обволакивали меня с ног до головы. Хотелось закатить глаза от удовольствия и мурлыкать…»
— Помнишь, я говорила на доме, что меня менеджеры, пусть даже из столицы, не интересуют. Так вот, я ошибалась.
Еще паря в послевкусии его слов, растянула губы в сладчайшей улыбке. У нас тут любовь или что-то вроде того!
Так, не поняла, почему радуюсь только я?
— Мариш, даже я ничего не понял. — тишину нарушил скептический голос Юрьевича, который так же стоял за спиной Строкова.
— Я согласна! Ты мне тоже н… нравишься.
— Правда! — Леша схватил обе мои кисти с булочками и от радости потряс ими, усыпая крошками постель.
А я в это время изловчилась и наконец прижалась к его губам в поцелуе.
— Дети, имейте совесть! Вы в общественном месте.
Василий Юрьевич попытался оттащить от меня Алексея, но не тут-то было, мы засмеялись и прижались друг к другу еще теснее. Уже просто в объятиях.
Послышался звук вкатываемой тележки. Обычно медсестры на таких развозят еду или лекарства.
— Так, — послышался строгий голос медсестры. — Все на выход. Нашей мамочке надо сдать анализы.
Надо ли говорить, что я была в одиночной палате.
— Кто это мамочка? — вздрогнула я.
— Ой, девушка перестаньте кокетничать, — отмахнулась от меня медсестра, продолжая готовиться к процедуре.
— Но, этого не может быть! Скажите, — я отбросила пирожки на тумбочку и потянулась к бесстрастной женщине.
— Марина, — наконец, она отвлеклась от своей работы, — неужели мне надо вам объяснять прописные истины. Если у вас был мужчина, само собой…
— Я все поняла, — подняла руки, а затем просто прикрыла ими лицо. — Убежать бы куда-нибудь.
Как неловко. На Строкова я даже смотреть боялась.
Хорошо, что медсестра его и Василия Юрьевича быстренько выгнала из палаты, и я немного выдохнула.
— Кажется, я испортила сюрприз, — наконец, тихо сказала сестричка, прижимая влажную салфетку к месту укола. — Держи крепко.
— Да, сюрприз… — задумчиво проговорила, все еще не в силах осмыслить новость.
— Позже врач подойдет и все расскажет.
Ну почему у меня все не как у людей⁈
— Мариша, — вкрадчивый голос Василия Юрьевича проник в палату, а затем и он появился сам. Леши не было.
— Он ушел? — кажется, уже зная ответ проговорила с долей обреченности.
Строков Алексей.
Вот это новость. Подергал волосы на макушке до боли.
— Мне нужен лечащий врач Глушковой Марины.
— Сергей Анатольевич, посмотрите.
Я поймал какую-то молоденькую медсестру и заставил ее проводить меня в ординаторскую.
Мне надо было убедиться. Просто для себя. Узнать сроки возможного зачатия. Если срок не соответствует то, что? Что я должен делать? Что вообще делать?
Как-то Марта пришла ко мне под вечер и сказала, что у нее задержка. Тогда я испугался и, схватив Марту за руку, отвез к врачу. Оказалось, что это была глупая шутка, и Марта в прекрасной физической форме.
Тогда я почувствовал облегчение.
А что чувствую сейчас? Смятение, страх, затаенную надежду?
Кажется, еще сутки назад я потерял эту самую надежду, когда мне принеси финансовые отчеты по перевод с наших счетов. Как-то давно Вере Степановне мама разрешила делать перечисления с наших счетов, но она особо никогда не злоупотребляла, а тут такой подарок.
И все мне на руку.
— Это вы меня спрашивали, — ко мне в коридор вышел здоровенный мужчина средних лет.
— Здравствуйте, меня интересует Марина Глушкова из…
— Марину я знаю. Вы, видимо, Алексей. Захар говорил, что вы подойдете? Пройдемте в кабинет. Чай, кофе?
Чем больше проходило времени, тем больше росло мое нетерпение, но делать нечего. Пора уладить некоторые формальности, заодно позадавать интересующие меня вопросики.
Глава 34
— Осторожно горячо! — воскликнула Лера, молодая девушка-медсестра, которую приставили ко мне.
— Это же горячий! шоколад, — блаженно вздохнула и потянула сладость через трубочку.
Сегодняшнюю волну токсикоза мог подавить только горячий шоколад. Я в этом была уверенна, лишь стоило поутру открыть глаза. Еще бы кто принес мне черешни — тошноты бы вообще не было. Пару раз я подрывалась и хотела бежать самостоятельно разыскивать напиток и ягоду. Что тут сложного? Фруктовый рынок всего через три улицы.
Но Валерия надо мной смилостивилась, принесла шоколад из местного автомата с напитками и круассан с вишней.
Я только вчера узнала, что скоро стану мамой. Но сегодня утром поняла, что мир полностью изменился. Ушло что-то напускное, фальшивое, словно рухнул тот карточный домик, который я насильно строила, — и стало легче дышать.
Леша вернулся ко мне вчера после новости о беременности, его руки заметно дрожали, когда он осторожно взял мою ладонь в свою.
— Давай, обсудим все позже, — тихо проговорил он, и попросился прилечь рядом на кровать. Я не могла отказать.
Как мы вместились вдвоем — удобно, к тому же у нас уже был опыт. Мы, можно сказать, опытные в ночевках «не пойми как».
Он уснул почти сразу, но, кажется, и во сне продолжил перебирать мои горячие пальцы. Под его размеренное и глубокое сопение вскоре уснула и я.
Сегодня я проснулась, Строкова уже не было рядом. Зато на тумбочке стоял огромный букет белых пионовидных роз с зеленой серединкой.
Цветы — это хорошо. Цветы, вишня и шоколад!
Леша вернулся через четыре часа после моего пробуждения, а я за это время поймала себя на мысли, что словно преданная собака — смотрю на дверь, испытывая странное волнение и возбуждение.
— Привет, — довольно скромно он заглянул в палату, а я едва не подпрыгнула на месте.
— Привет! — несмотря на звенящую в душе радость: «ОН ПРИШЕЛ!», ответила так же скромно, одарив немного неуверенной улыбкой.
«ХЛОП-ХЛОП!» — привычка строить глазки никуда не ушла.
— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, занося следом огромную корзину.
— Хорошо. Чуть мутило с утра и в обед, а так неплохо.
— Мне позвонила Валерия, и вот…
Он горделиво продемонстрировал целую корзину свежей, сверкающей своими бочками черешни.
— Черешня! — замерла на моих губах восхищенная улыбка. Надо ли говорить, что сейчас я бы с большим удовольствием съела яблоко. А лучше пять яблок. — Спасибо. Мне очень приятно.
— Марин, я поговорил с врачом. Тебя выпишут завтра. Надеюсь, ты не против переехать ко мне. Василий Юрьевич составит компанию. Говорит, давно ничего в его жизни не менялось.
Все с той же улыбкой смотрела на Алексея и не могла понять: шутит он или нет.
— А ты ничего не хочешь у меня спросить? — решила говорить по-честному, рубить правдой маткой.
— Что именно? — он уже привычно сел на край больничной кровати, и взял мои ладони в свои.
— Ну, про ребенка? Эм… Твой или не твой? — я говорила максимально строго, хотя от волнения перехватывало дыхание. — У нас все было странно, экстремально… И быстро. Только вчера ты предложил встречаться, а сейчас… Жить.
— Марин, — Леша скрыл улыбку, — не поверишь, но я после твоих недельных поисков, знаю о тебе больше, чем ты сама знаешь. Я говорил со всеми, просмотрел видео камеры за последние несколько лет. Все, где присутствовала ты. И я не мог не влюбиться…
— Боже… — выдохнула зажав, раками рот.
— Ну, и что плачешь… Глупышка… Иди сюда.
Меня, словно маленького ребенка посадили себе на колени и приняли поглаживать по спине.
Столько лет одиночества, грусти… Это не слезы. Это тает мой ледяной аквариум, в котором я жила все эти годы.
— И никуда она не поедет! — донесся строгий голос Василия Юрьевича от двери.
— Вася, ну мы с тобой, кажется, все обговорили? — голос Строкова звучал обиженно и удивленно.
Это ладно, что обижено, но вот это вот «Вася» — это что еще такое??? Спелись? Или спились? Меня не проведешь, уж я-то прекрасно знаю, как у нас любят решать все самые сложные дела. И точно!