Саша начал рассказывать историю их долгой дружбы с Сергеем, аккуратно обходя любой намек на то, что между ними была связь, хотя сама возникшая тема говорила, о том что разговор о ней всё же между ними был в том кафе.
Они давние друзья, и у них был еще и третий друг Яша. Всё начиналась с Польского импорта. Они в своё время наладили поставку товаров из Польши в голодную Россию. Сникерсы, и всё такое. Сначала по немного, а потом фурами. Денег от продажи становилось больше и с каждым разом всё больше. Он эмоционально рассказывал. «Сначала делили по счету, потом пачками, а потом коробками» Это были времена зарождения коммерции, кто успел тот и съел. Яша их кинул, и всё развалилось, но на начальный капитал хватило. Потом он обернулся, и бросил фразу «Да, ладно, Серый наверняка всё рассказывал тебе?» И злобно в его глазах мелькнула искра. Нет. Они ничего никогда не говорил.
«Я возьму тебя к себе на работу. Тебя обучат и ты станешь бухгалтером.» А, они даже это обсудили между собой. Понятно. У него кроме строительных фирм, были сети химчисток «Аквастиль», новомодных, с дорогим качественным оборудованием.
Там дела пошли успешнее. Он сдержал слово. Когда она первый раз появилась в главном филиале, где стояло оборудование, работали девочки и были компьютеры, ей представили как помощницу бухгалтера. Главным был мужчина тоже Женя. Знакомство было приятным. Саша доходчиво объяснил главному бухгалтеру, что его задача передать весь свой опыт и обучить молодого специалиста. Они сработались, но сказать что было не легко, значит ничего не сказать. Было очень трудно. Пролито не мало слез.
У директора был свой кабинет, он там вообще появлялся редко. Бухгалтерия была в другом кабинете. Евгений командовал и издевался в полном смысле этого слова на всю катушку. Сначала он давал задания элементарные. Например разобрать гору документов, и сложить их по наименованию, в хронологическом порядке. Умно. Навык полезный. Через пару часов было всё готово. Ожидая похвалу и облегчение, через 10 минут в кабинете появились две коробки точно таких же бумаг, которые были одной общей кучей вывалены на стол, и их тоже следовало разобрать по наименованиям и датам, у девушки на глазах появились слезы. «Ничего, ничего, привыкай. А как ты хотела? Учись! Это называется опыт.»
Она втянулась. Ей даже нравилось. Коллектив был хороший. Сашу как директора боялись, тут удивляться было нечем.
Он вообще удивительный человек, как в предисловии романа Мастер и Маргарита Булгакова. «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо"(Гете)
Его стоило благодарить за многое. Однажды в девичьем сердце появилось новое ощущение. Саши было много и он занимал мысли, которые невозможно было не замечать. Он был свободен, но жить с ним или выйти за него замуж было невозможно из-за его характера. Неукротимый, сам себе предоставленный, с ним невозможно было говорить на личные темы, касающиеся его самого. Но не думать о нем тоже было нельзя. Как понять, что происходит бедной девушки? Как поступить? Что делать?
Совместная работа, где они практически не встречались, и в его доме она появлялась редко. Он не нуждался в ней, а она не навязывалась ему. Две свободные личности, одна беда, разница между ними была в 17 лет и время такое, что его волновали совершенно другие цели, а ей нужно было создать свою семью.
Между ними была пропасть, которая наносила боль неразделенных чувств. Это было таким естественным, что она вдруг станет писать стихи. Взращённая на литературе, как на плодородной почве. Повзрослевшая, да еще полюбившая напрасно, с глубокой душевной раной начинать писать стихи самое то. Эта была тайна, о которой не знал никто.
Внутри билось и искало выхода новое непонятное чувство. Опять вечер, ему захотелось увидеть в своем доме снова её. Она всё искала удобный момент, чтобы сказать. Если бы можно пережить в своей жизни самый прекрасный романтический вечер, то это был он, тот самый. Снова угли мерцали в камине, от которого чувствовалось тепло, полумрак, он рядом так близко. Она глубоко вдохнув для смелости спокойным мягким голосом сказала: «Саша, кажется, я люблю тебя.» Он замолчал на несколько секунд, словно подбирал нужные слова и никак не мог их найти. И сказал, тоже сделав глубокий вдох непроизвольно: «А ты люби меня просто так.» И больше ничего.
Дальше хотелось молчать, ей от обиды, которую нельзя выразить словами, а ему от чего-то своего, мужского. Как обычно их тела и губы соединились, и ничего такого в этот вечер особенного между ними не происходило.