Чего же им недостает, чтобы победить? Им нехватает единства и организованности — качеств, необходимых для достижения цели; эти качества, одно без другого, поражены бессилием. Без организации нет никаких шансов на успех. Организация — это победа, разрозненность — это смерть.
Июнь 48 г. сделал эту истину неоспоримой. Что же было бы в настоящее время? Употребляя свои старые приемы, народ погиб бы, если б войска захотели сражаться, а они станут сражаться, пока будут видеть перед собою лишь нерегулярные силы, не имеющие руководства. Наоборот, вид армии парижан в полном порядке, маневрирующей согласно всем правилам тактики, повергнет солдат в ужас и сломит их сопротивление.
Военная организация, особенно когда ее нужно импровизировать на поле битвы, представляет большие трудности для нашей партии.
Она предполагает верховное главное командование и, до известной степени, обычный ряд офицеров всяких степеней. Где взять этот персонал? Буржуа-революционеры и социалисты редки; даже та незначительная группа, которая имеется, воюет только пером. Эти господа думают перевернуть мир при помощи своих книг и газет: в течение шестнадцати лет, несмотря на неудачи, они только и делают, что марают бумагу в необозримом количестве. Они сносят, не моргнув, удила, седло и хлыст. Отвечать на удары? Это прилично для хамов!
Эти герои письменного прибора питают к шпаге такое же презрение, какое проявляет офицеришка к их грубой обуви. Им не приходит в голову, что сила представляет единственную гарантию свободы, что страна порабощена там, где граждане не знают военного дела и предоставляют привилегию на него касте или корпорации.
В античных республиках, у греков и римлян, все знали и занимались военным делом. Воин-профессионал представлял собою неизвестный вид. Цицерон был генералом. Цезарь — адвокатом. Оставляя тогу для мундира, первый встречный оказывался полковником или капитаном, закаленным в деле. Пока во Франции не будет того же самого, мы останемся обывателями (pekins), которых будут своевольно стегать обладатели сабель.
Тысячи молодых людей, образованных рабочих и буржуа стонут под ненавистным игом. Но разве они помышляют для сокрушения его о шпаге? Нет! Перо, всегда перо, одно только перо. Но почему же не то и другое, как того требует долг Республиканца? Во время тирании писать хорошо, но тогда, когда рабское перо остается бессильным, лучше сражаться. Так нет! Создают газету, идут в тюрьму, и никому не приходит в голову раскрыть руководство по маневрам для того, чтобы там научиться в 24 часа мастерству, составляющему всю силу наших угнетателей, знание которого даст нам в руки реванш и их кару.
Но к чему эти жалобы? Это глупая привычка нашего времени плакаться вместо того, чтобы противодействовать. Теперь мода на иеремиады. Иеремия позирует во всех положениях, он плачет, бичует, догматизирует, правит, гремит, сам же он — бич среди всех бичей. Оставим все эти церковные бредни могильщиков свободы. Вечный долг революционера — борьба, борьба во что бы то ни стало, борьба до последнего издыхания.
Недостает кадров для формирования армии? Так надо создавать их на поле брани, во время действий. Парижский народ доставит кадры — старых солдат, бывших национальных гвардейцев. Их малочисленность принудит свести до минимума число офицеров и унтер-офицеров. Не важно! Рвение, пыл и смышленность добровольцев возместят эту недостачу.
Главное — это сорганизоваться какой бы то ни было ценой. Довольно беспорядочных восстаний с десятью тысячами разрозненных голов, действующих на удачу, в беспорядке, без помысла о совместном действии, каждый в своем углу и по своей фантазии! Долой баррикады, возведенные вкривь и вкось, расточающие время, загромождающие улицы и стесняющие движение, необходимое для той и другой стороны! Республиканцам нужна свобода движений не меньше, чем войскам.
Не нужно лишних хождений, сумятицы и выкриков. Минуты и шпаги одинаково ценны. Особенно, — не замуровываться в своем квартале, как постоянно делали инсургенты с громадным для себя ущербом! Этот обычай, приведя к поражению, облегчил затем изгнание. Нужно от этого исцелиться из опасения катастрофы.
Установивши эти предварительные истины, укажем на способ организации.
Основная военная единица — батальон; он состоит из восьми рот.
Каждая рота включает лейтенанта, четырех сержантов, пятьдесят шесть солдат; в общем — шестьдесят человек.
Две роты составляют дивизион под командой капитана. В батальоне следовательно, тринадцать офицеров, а именно: один командир, четыре капитана, восемь лейтенантов, сверх того 32 сержанта, 448 солдат и знаменосец; в итоге — 494 человека. Барабанщики, если таковые окажутся, — сверх того.