Он пожал плечами:
– Просто построил и все.
– Без причины?
Я представила, как кто-то из моих друзей решил построить дом глубоко в лесу. Просто так. Как кто-то из них стоит тут без рубашки, с конским хвостом на голове... Странная картина. Она не укладывалась у меня в голове.
Даже дети в мастерской не сделали бы ничего подобного. Бесспорно, в этом домике есть какая-то своя красота, как в скульптуре из музея. Но он точно не для жилья.
– И сколько домов на деревьях ты уже построил?
Он хмурится:
– Кажется, это десятый или одиннадцатый, я уже сбился со счёта.
– Где остальные? – почему-то мне представилось, как эти домики разбросаны по всему лесу, маленькими зданиями, спрятанными от людей.
– В основном, на Садхане, в главной деревне. Когда становится теплее, люди могут отдыхать в них, дома служат для них убежищем.
– Неплохо.
– Но этот дом только для меня.
– Но сюда столько идти...
– Зато мне не нужно его ни с кем делить.
Только сейчас я осознала главную проблему. Дело в том, что сейчас я нахожусь на территории нашей семейной собственности – отсюда видно «границу собственности» – старый забор, который еще указывает линии разделения земли.
– Домик находится на нашей собственности, – выпалила я, прежде чем успела подумать, что снова его обвиняю, будто глупая неадекватная провинциалка с террористическими корнями. Ружья только не хватает.
Его глаза расширились от удивления.
– Правда?
– Да, посмотри на линию забора вон там, – я показываю на расшатанные колышки за окном.
Он долго смотрел в указанную сторону:
– Мм... Как думаешь, твои родители будут против?
– Наверно.
Это было вранье года. Мой отец знает всё о границе собственности. Он не будет против, он будет в ярости. Парень отвернулся и показал на противоположное окно.
– Я выбрал это дерево, потому что оно очень крепкое, в тот момент я и не думал, что нарушаю чьи-то границы.
– Может быть, отец и не найдет это место, – прозвучало не очень убедительно, но, честно говоря, я не уверена, что хочу, чтобы этот парень опять оказался здесь. Непонятно для чего он все это построил, да и о нем мы ничего не знаем. Мало ли.
– Мне жаль, я не специально, – он пожал плечами, как будто он тут не причем.
В эту минуту я задумалась – а не могло ли быть так, что он всё знал с самого начала и просто не парился об этом?
– Ты планируешь здесь жить или что?
Он опять пожал плечами:
– Из твоих уст это звучит так официально. Я не знаю, честно.
– Ты вложил много сил в постройку этого дома.
Почему-то, он стал меня ужасно раздражать.
– Не переживай, я не хотел устраивать здесь вечеринки. Просто мне нужно место, которое было бы очень далеко от всех людей.
А теперь странная близость нашего одиночества начинает доходить и до меня. Я понимаю, что Вольф начинает меня привлекать и очаровывать, хотя видно, что он не осознаёт этого.
– Мне нужно идти, – выпалила я. – Отец может меня потерять.
Потрясённая тем, что всё это время находилась наедине с парнем, которого абсолютно не знаю, я отхожу к лестнице.
– Ты расскажешь ему об этом? – слышится голос Вольфа.
– Нет... Вернее, не сейчас.
Потому что папе и так хватает проблем с поиском мамы. Я попыталась вообразить, где моя мама, что она думает. Но так и не могла понять причины ее поступка и его значения.
Я не знаю, почему отцу никогда не приходило в голову, что она тоже волнуется. Наверное, она взвалила на себя слишком много. Оглядываясь назад, я думаю о её затуманенном взгляде, когда она задумывалась о студентах, исследованиях. Вспоминаю, как она в этот момент улыбалась... и понимаю, что мы были слишком невнимательны к ней.
А где она теперь?
Что делает?
Вдруг она не вернется?
Образно говоря, в нашей семье отец – это автомобиль. Мама – двигатель. Я хочу сказать, что пускай даже формально машина будет существовать, но ведь без двигателя она работать не будет.
Сейчас я иду на восток, вдоль пологого откоса холма, где все покрывают опавшие листья и ветви деревьев. Я уже привыкаю к этим лесам, где так мало следов существования живых существ, только иногда отпечатки копыт оленей и мелких животных. Дойдя до основания склона, я увидела, какой здесь мог бы быть глубокий ручей, если бы прошлая зима не была такой сухой. Сейчас видно только тоненький поток, едва-едва. Я иду к его основанию по грубой земле, пока не дохожу до небольшого бассейна ручья. Тут я снимаю ботинки, подворачиваю джинсы и просто стою.
В тени вода прохладная. Вообще-то, вся эта вода возникла из-за таяния ледников Сьерра-Невады. Она очень чистая и пригодна для питья.