То, что когда-то было мощёной дорогой, превратилось теперь в смесь сорняков и обломков красных кирпичей. Неподалёку, у подножья холма, я вижу индюка в окружении трёх индюшек, они идут к поляне, и я спрашиваю себя, станет ли один из них ужином у этой семьи.
Сначала я хочу броситься к ним и спугнуть, чтобы они убегали и спасались, но потом подумал, кто я такой, чтобы судить? Я знаю, что девушка, которая сама охотится за своим ужином, гораздо великодушнее той, которая идёт в магазин за индейкой, выращенной на фабрике.
Мне надо постоянно напоминать себе это из-за отвращения, вызванного видом оружия.
Я беру две тряпичные сумки с руля. В одной – букет цветов, только что собранных мной в саду Садханы, в другой – буханка розмаринового хлеба, испечённого Лоурель рано утром. Я сам себя убеждаю, что меня заставляет дарить подарки соседям необычность самого факта, что у меня теперь есть соседи. Но голос в глубине напоминает, что соседка привлекательна и не покидает мои мысли со дня приезда.
Принёс бы я эти примирительные подарки, если бы приехал только её отец или если бы приехала не она?
Ни в коем случае.
Глава 8
Отец уехал больше недели назад, и я уже сыта по горло этой детской игрой на выживание. Я чуть ли не каждый час жду его возвращения. По крайней мере, Иззи пришла домой прошлой ночью, ближе к одиннадцати, без каких-либо объяснений, где она была и что делала.
Я пытаюсь не волноваться.
У меня нет сил на то, чтобы беспокоиться по этому поводу, потому что в доме всё идёт наперекосяк.
Но большой проблемой остаётся вода. А точнее её отсутствие в трубах прошлой ночью.
У нас большой запас питьевой воды в гараже, ряд четырёхлитровых канистр на нижних полках. Я знаю, что ещё могу спуститься к ручью, набрать воду и вскипятить, чтобы использовать её дома. Если же всё это не сработает, у меня на всякий случай есть таблетки для очищения воды тогда, когда её нельзя прокипятить.
Не то, чтобы нам угрожала смерть или что-то вроде этого.
Прошло меньше суток без водопровода, но только теперь, ощутив трудности полива в саду, проблемы с душем или приготовлением еды, с тем, как смыть в туалете или вымыть руки, я начинаю понимать, как мы испорчены в повседневной жизни.
К нашей неожиданной радости бабушка и дедушка не побеспокоились о том, чтобы избавиться от страшной туалетной кабинки на заднем дворе, потому что именно ею нам приходится пользоваться сейчас, с пауками, жуками, мерзкими запахами и всем остальным, пока я не решу вопрос с водой. Мы с Иззи громко поспорили из-за этого посреди ночи, но как только она поняла, какая грязь в скором времени разведётся дома на жаре, она сдалась.
Я жила в походных условиях с отцом, но никогда не жила без удобств в собственном доме, а всё начинает походить именно на это.
Сидя на земле рядом с открытым колодцем и уставившись вниз, в его темноту, я слышу шаги по сухой траве. Я поднимаю взгляд, ожидая увидеть Иззи, приближающуюся ко мне с очередной жалобой, но вместо неё вижу Вольфа, и у меня перехватывает дыхание.
Его присутствие выбивает меня из колеи, хотя я не совсем понимаю почему.
– Привет, – говорит он, уголки его глаз изгибаются в улыбке, которая не доходит до губ.
Он несёт пару тряпичных сумок, из одной выглядывают цветы. Для нас? Я почти смеюсь, потому что это совсем не похоже на то, что мне нужно прямо сейчас – водопроводчик.
– Привет.
– Я принёс подарки соседям-новосёлам, – говорит он, приподнимая сумки и ставя их в стороне на крыльце чёрного входа.
– Ух ты, спасибо.
Он похож на одну из тех жён военнослужащих из армии, которые обычно показывались, принося печенье в плетёных корзинах и приветствуя соседей на новом месте.
– Ты там что-то потеряла? – опускаясь на колени, он вглядывается в яму.
– Не совсем. У нас больше нет воды в доме, и… – я выдумала и прорепетировала в голове ложь. – Мои родители в Заливе на пару дней, забрать вещи, которые мы оставили там на время.
– Хмм.
– Ты знаешь что-нибудь про колодцы?
– Немного, – говорит он, и моё сердце подскакивает.
– Там явно достаточно воды, – говорю я, беря фонарь и направляя свет вниз, чтобы ему было видно. – Я только не знаю, как до неё добраться.