Поэтому мне было понятно, что мама не собирается ничего принимать, кроме условной жизни среднего класса. Даже папины планы о возвращении особняку былого величия не вызывают у нее энтузиазма.
Когда я думаю о нашем ранчо в пустыне, то совсем не испытываю сожаления, но знаю, что мама очень скучает по тому дому. Наш бывший район всегда казался мне пустым местом без души, уверена, его бы выбрали зомби (если бы у них была работа и счет в банке).
Сложилось такое впечатление, что пригород кажется маме местом кровожадных диктаторов-убийц, которые всегда будут отрицать свою причастность к смерти миллионов людей.
Мама поддерживает в доме идеальную чистоту и порядок. И она любит, когда в доме полно новых, интересных и современных штучек – как раз то, чего в новом жилье явно не хватает.
Нашему прибытию сюда предшествовало десятичасовое путешествие через пустыню и Центральную долину. Мы выехали в ноль-четыреста часов, что значит на рассвете, то есть в четыре утра (если вы не живете по-военному времени).
Мама ехала на своей «Хонде» вместе с Иззи, а я была в грузовике с папой. За грузовиком, на прицепе следовал трейлер, весь забитый нашими вещами и домашними принадлежностями. Остальное потом нам должна доставить транспортная компания.
Для нас провели пятиминутную экскурсию по дому, во время которой я узнала, что в доме есть «страшная» ванная, а также спальни для каждого из нас.
Потом нас всех нагрузили работой – Иззи и папа разгружали трейлер, я была в поиске ужина, а мама осталась на кухне, выглядев при этом очень недовольной.
Она была так зла, что я даже не знаю слов, способных описать ее гнев. Это было весьма плохим знаком, но мой отец – профи в игнорировании женских эмоций. Он делает это на протяжении многих лет.
Найти ужин – для большинства это означает открыть холодильник или заказать еду на дом. Но не для моей семьи. В быту Ридов вы должны будете добывать еду самым древним способом, каким только возможно. Это делаю я или отец.
Мама с младшей сестрой не подписывались на такой, настроенный на выживание, образ жизни. Они не обучены к приспосабливанию, «выживанию».
Что касается мамы, такой режим явно не для нее. Ее семья итак по приезду в Америку отчаянно пыталась спастись. И у них получилось. С шести лет и далее, пока мама росла в Лонг-Бич, она научилась любить все американские вещи и все, что касалось среднего класса. У нее не было романтических идей о том, как эта жизнь тяжела.
Итак, я – девочка с ружьем, бесцельно разгуливающая между деревьев в надежде поймать что-нибудь более впечатляющее, чем обычная белка. Но сейчас не то время для охоты – слишком светло и душно после обеда. В это время животные прячутся, пережидают жару. После того как солнце спустится в долину, там обязательно появятся олени, кролики и другая живность. Мне кажется, лучше всего для этого подходит раннее утро, когда звери рискуют покинуть свои убежища и ищут еду на день.
Но папа любит усложнять мне задачи. Он хочет знать, что я выживу независимо от того, что может случиться. У отца не было сына, на которого он возлагал такие надежды, он привык передавать свои знания мне, Иззи же обычно отказывалась принимать участие в чем-либо, происходящим вдали от дома.
А я с одной стороны даже очень рада, что нахожусь в окружении неба и растений.
Пробираясь вдоль заросшей тропы, я чувствовала приятную тяжесть оружия в руках. В такие моменты меня всегда одолевают два чувства, между которыми я то и дело мечусь. Это нежелание стрелять в бедных животных, которые всего лишь пытаются жить своей жизнью. В своих мыслях я не выполняю каждый приказ, чтобы угодить отцу.
Но в реальной жизни я думаю: «Я же дочь своего отца», и появляется другое чувство – гордость. В охоте я действительно преуспела. Могу подстрелить утку в полете, затем ощипать ее и приготовить ужин на открытом огне, если необходимо. Но насколько же сильно я иногда устаю от постоянных папиных наставлений, хотя, настолько же мне нравится осознавать, что я полностью могу позаботиться о себе сама. Мне никогда не нравилось сталкиваться с убийством животных, но я понимаю, что только так мы можем добыть еду.
«Пойдем, поищем ужин», – так папа говорит в начале каждой охоты. И приходится идти.
В такие моменты я всегда продумываю варианты своих ответов, думаю о том, как сказать «Нет».
Может заявить как-нибудь, что я – вегетарианка, просто хочется посмотреть на его реакцию. Но я не скажу. Я такая бунтарка только в своих фантазиях.