– Ты не можешь закрыться от всего мира. Это плохо заканчивается. Твой папа так сделал.
Сравнение меня с папой – это совсем не то, что я ожидал услышать сейчас.
– Существует огромная разница. Он накачивал себя наркотиками. А я нет.
– Рада, что ты так не делаешь. Ты сильнее, чем он, сильнее, чем я. Ты же знаешь, я горжусь тобой.
Мне становится неловко, но тут мне приходит в голову мысль. Может, она действительно решила принять обет трезвости на этот раз?
Может, она действительно говорит то, что думает?
Когда смотрю на Аннику, я вижу ту же женщину, которую всегда знал. Я прожил с ней жизнь, пытаясь спасти её от себя самой, пытаясь защититься от неё самому, но не сильно преуспевая в обоих делах.
– Я знаю, что сложно доверять зависимому человеку, Вольф. Я знаю, что никогда не давала тебе серьезного повода доверять мне, так что ты правильно делаешь, когда относишься ко мне с опасением. Но я не хочу бросать тебя снова.
Она говорит последние слова, будто бы она только сейчас осознала, что так всё и есть на самом деле. И я не знаю, достаточно ли этого для изменений.
– Решать тебе, – говорю, а в горле пересохло настолько, что я едва выдавливаю из себя звуки.
Она кладёт руку мне на плечо, и на этот раз я не убираю её.
Когда удушающая августовская жара продолжилась и в сентябре, никто не удивился. В воздухе всё ещё витает лёгкий запах дыма, хотя пожары более-менее удалось сдержать на севере. Иногда ночью дым настолько сгущается, что я всё ещё не могу спать в доме на дереве.
Меня тянет наружу, поэтому я столько брожу по тропинкам вокруг Юбы или вдоль её берегов, которые не задел огонь, сколько могу. Я плаваю в одиночестве, думая о Николь, о том, придёт ли она когда-нибудь к реке, чтобы отыскать меня.
А если она придёт, возьмёт ли она с собой ружьё?
Что она сделает? Как я отреагирую я на это?
Я представляю себе её такой, какой она была, когда целовала меня в домике на дереве, – бесконечно спокойной, как она раздевается и прыгает в ледяную воду за мной, но едва мой мозг начинает думать об этом, как сразу же прекращает, потому что действительно не хочет узнать продолжение. Что-то со мной явно не так, потому что я не могу мечтать о девушке, но всё дело в том, что не хочу мучить себя вещами, которых у меня нет. Я боюсь, что, если позволю себе желать Николь, по-настоящему желать её, ничто другое не сможет утолить мою страсть.
Я хочу прийти к ней, но не иду. Я понимаю, что после возвращения отца мой приход обернётся для неё только проблемами. Я прислушиваюсь, и до меня доносятся звуки выстрелов вдалеке, от которых я неизменно вздрагиваю. Стрельба, не сомневаюсь, идёт с их участка, потому что этот звук появился только после их приезда и редко когда раздавался раньше.
Я плаваю, пока терпеть холодную воду я больше не могу ни секунды, тогда я выхожу на берег и растягиваюсь на тёплых скалах у реки, подставляя тело жгучим лучам. Я ведь решил вернуться в школу – не для того, чтобы нагнать выпускной год, о котором я вспомнил в последний момент, – но я заставляю себя задуматься о выпускном проекте, который должен быть чем-то вроде итога всего того, чему я научился за школьные годы. Я изучаю жизнь местных пчёл. Последние два года я высаживаю растения, благоприятно влияющие на пчелиную популяцию, и призываю остальных к этому же. Теперь мне надо собрать данные, отражающие плоды моих стараний, оформить их в исследовательской работе, сделать выводы, учитывая всё факторы, которые могли бы повлиять на результаты, а факторов предостаточно. Лесные пожары, например. Мигрируют ли из-за них пчелы в другое место?
Хруст щебня от чьих-то шагов привлекает моё внимание, я сажусь, и не могу поверить в то, что открылось моим глазам.
С холма по тропинке спускается Николь. Она движется так же естественно, также не подозревая о своей грациозности, как она двигалась, когда я впервые её увидел. По животу растекается тепло нетерпения. Я не знаю, видит ли она меня отсюда, потому что она смотрит под ноги, чтобы не упасть, но у подножия она понимает взгляд и направляется ко мне.
Когда я не нашла Вольфа у дома на дереве, угадать, где он мог бы быть в такой жаркий день, как сегодня, не составило труда. Сверху, под прикрытием деревьев, я смотрю, как он плавает, его обнажённый торс блестит на солнце. Слишком яркие воспоминания о прикосновениях к его коже, его тепло и запах – это всё, что мне надо, когда мы рядом.