Андрей Терехов
Инструкция по раздеванию панночки
Лизаветта Тугендбунд всегда одевалась тепло. Скажу даже, по степени взглядо— и термоустойчивости она могла бы дать фору костюму магзащиты КгО-5, который Иннокентий надевал за минуту тридцать три секунды, не забывая сунуть предохранительный клапан под опорный ремешок. И если вам это ни о чем не говорит, то лучшего результата в учебной роте не было за шестьдесят четыре года.
Но вот за те пару лет, что Иннокентий учился на факультете инженерной магии, никто и никогда панночку Тугендбунд без груды одежды не видел. Конечно, в результате поползли слухи — слухи разные и противоречивые — о неземной красоте, скрывающейся в недрах платьев, водолазок и пиджаков, или, быть может, о страшной тайне…
И, надо ж было такому случиться, сплетни добрались до Иннокентия. Ему втемяшилось, так крепко, как обычно втемяшивается молния в землю, а в грудь упыря — осиновый кол, лицезреть Лизаветту Тугендбунд во всей ее естественной красе. А посему, пожевав соломинку и вызвав малороссийского демоненка-помощника, Иннокентий стал выщупывать план.
Герой подошел к делу сему с тщанием и рвением, достойными иных великих мужей — тех несчастных, что канули в Лету, сраженные навеки идеалами женской красоты. Иннокентий чертил схемы, Иннокентий пыхтел и строил диаграммы, функции, логарифмы, рычал и вычитывал подходящие случаю магические формулы — готовился к бою, как в свое время турки к взятию Константинополя.
Но турки никогда не имели дела с Лизаветтой Тугендбунд.
Она игнорировала ухаживания, не желала бесед и не слушала музыки. Не ходила на встречи студентов, и в L'Opera. Черт побери, она даже в туалет, кажется, не ходила.
— Ууу, — говорил демоненок, хватая ручками голову и пуская из ушей адский дым. — Иннокентий Пантелеймоныч, душа моя, позвольте я вам дьяволицу вызову! Сил больше нету!
Но Иннокентий был человеком принципа.
Он штурмовал эту крепость день за днем, брал ее в кольцо, заходил с флангов и терзал кавалерийскими наскоками, а иногда и пытался взять измором. Иннокентий обстреливал неприступные бастионы изящными словесами и букетами хризантем, бомбардировал коробочками мармелада из торгового дома Зашипеевых и импортной колбасой по сорок семь — сорок!!! — рублев за штуку. Все было тщетно.
И так бы оно продолжалось дальше, кабы Иннокентий не осознал единственный выход — вызвать Лизаветту Тугендбунд на дуэль с обязательством.
— Вы, пан Соколенко, никак с ясеня рухнули? — поинтересовалась на его вызов затворница. — Где ж это видано, чтобы даму на бой приглашать?
— Так ежели вы в театру не желаете…
— А чего мне желать туда? Вы, вон, не хуже Гамлета — сто пятьдесят вопросов и все риторические.
Иннокентий уже было скуксился, но доведенный до белого цветения демоменок так ущипнул героя нашего за ребра (поскольку в кармане сидел), что тот выдал скороговоркой:
— По закону чести отказать не можете!
Ну, не можем, так не можем — пришлось Лизаветте согласовывать время и условия, секундантов и прочую ерундень.
В назначенный час, в семь пополудни, на берегу у невразумительной речки-вонючки собрались противоборствующие силы.
— Сим дуэль учебную, номер пять тыщ восемьсот шесть, объявляю открытой, — возвестил декан кафедры боевой магии, Ираклий Кабанийский.
Бойцы разошлись на сто метров и с легким хлопком — повинуясь взмаху преподавателя — посреди образовался ровный песочный квадрат.
— Дуэль ведется подконтрольными големами до полного уничтожения соперника. Вид и форма големов не регламентируются. Баллы за победу в учебной ведомости не учитываются. На-а-… ачинайте!
И засверкали молнии, заревел гром да полетели клочки по закоулочкам. Дирижабли и бронепоезда, танки и дивизии, самолеты и пароходы размером не больше мячика для гольфу покатились друг на друга, кромсая без остановки песочными снарядами (потому как и сами были из сего материала сделаны) ненавистного врага.
— Гриба пускай! — шипел демоненок, жужжа крыльями над ухом, точно назойливый комар во время послеобеденного сна.
— Аррр! — отмахивался Иннокентий и кидал в бой новые силы: грозовые тучи, что водяным напалмом плавили вражеские отряды до бесформенно-мокрого песка.
Войска Лизаветты начали отступать, минируя по пути каждую пядь земли и поддерживая отход кучным артиллерийским огнем. Ринулся, было, вперед Иннокентий и встал: пройти нельзя, назад — не по-мужицки. Как тут быть?
Да еще сбоку с воплем «Игого» повылезала из засады вражья конница, да как вдарила по тылам — у главнокомандующего аж из глаз слезы брызнули.