Гуткин Михаил Львович Инструктор ОМСБОН Попадать, так с музыкой 2 1.
ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА!
Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.
Из речи В.М. Молотова 22 июня 1941г.
– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант.
Кто-то настойчиво теребил меня за плечо.
– А, что?
С трудом я разлепила глаза. Только удалось забиться в уголок и уснуть, как на тебе. А ведь это Леша, мой шофер и по совместительству мой ординарец, будит меня.
– Что случилось?
– Вас вызывает командующий.
– Хорошо, сейчас буду.
По методу барона Мюнхгаузена поднимаю себя за шкирку, плещу в глаза холодной водой и, досыпая на ходу, иду к Жукову.
– Товарищ генерал армии, вызывали?
– Да, вот вам пакет, немедленно отправляйтесь к командующему 3-й армии, генерал-лейтенанту Кузнецову. Тут приказ на отступление от Минска. Больше мы не можем сдерживать там немцев. Еще сутки и его армия окажется в окружении. Я не могу отдать этот приказ по радиосвязи, так как товарищ Кузнецов может не поверить – решит, что это диверсанты. А вас, насколько я помню, он знает.
– Так точно, знает.
– На словах передайте ему, что ширина прорыва на Северо-Западном фронте не 10 – 20 километров, как нам сообщали из Генштаба, а по моим оценкам не менее 70 километров, хотя может быть и все сто. Поэтому, если он задержится, то обороняться придется не только с севера и запада, но и с востока. Минск вот-вот окажется в клещах. Мы еле успели отвести армию от Белостока и было бы преступно глупо оказаться в окружении под Минском. Так что времени у него почти нет. Немедленно выезжайте. Да, прихватите еще майора Смолицкого. Ему надо встретиться с полковником Стариновым. Выполняйте.
Я взяла пакет, козырнула и пошла искать Смолицкого. Это оказалось несложно, так как майор уже стоял около моей машины.
– Здравия желаю, товарищ майор.
– Здравствуйте, товарищ Северова. Едем?
– Одну минуту.
Я осмотрела майора, и его вооружение меня не удовлетворило. Вернулась в дом и в своем закутке нашла автомат, запасной диск к нему и пару гранат. Подумала, не взять ли еще какой-нибудь пистолет, но решила, что майор обойдется и своим ТТ. Себе, само собой, прихватила СВТ-шку. Все остальное взятое оружие вручила удивленному майору.
– Запас карман не тянет, товарищ майор, а нас все равно повезет машина. Путь неблизкий, так что небольшой арсенал не помешает.
Он хмыкнул, но спорить не стал. Мы разместились в машине, причем я нагло плюхнулась на заднее сиденье, оставив место рядом с шофером майору. Ничего, он мужик, перетопчется. А я девушка слабая, мне еще поспать охота, что на заднем сиденье делать намного удобнее. Скособочилась и задремала. Проснулась от громкого возгласа.
– Твою мать …
Это от души выразился Смолицкий, когда машина подскочила на особо крупной колдобине. Я была с ним полностью солидарна, но решила не высказывать свое мнение вслух, так как боялась прикусить язык. Дорога по Минской области после бомбежек совсем не была похожа на трассу «Дон». Точнее, она была ни на что не похожа. Ее вообще называть дорогой было трудно. Но другого маршрута к месту, где сейчас размещался штаб 3-й армии, просто не было. Чтобы отвлечься от малоприятных ощущений, вызываемых дорогой, и тяжелых мыслей о сдаче Минска я стала вспоминать все, что произошло за первую неделю войны, тем более, что событий было более, чем достаточно.
Тогда, двадцать второго, после звонка и доклада товарищу Сталину в кабинете Жукова воцарилась мертвая тишина. Все молча смотрели то друг на друга, то на Жукова, который, на мой взгляд, сразу постарел на несколько лет. Пока в моей голове происходил сумбур, вызванный тем, что сбылись самые страшные прогнозы, генерал, наконец, прервал молчание.
-Товарищи командиры. Действуем по согласованным планам. Товарищ Григорьев.
Генерал-майор немедленно даже не встал, а вскочил.
– На вас сейчас ложится первоочередная задача – связь. У меня должна быть непрерывная связь со всеми армиями и с авиацией. И, само собой, с руководством страны. При малейших сбоях линий проводной связи немедленно высылать ремонтные бригады с подразделениями боевого охранения. Неполадки с радиосвязью устранять в кратчайшие сроки. Только постоянная связь поможет нам определить направления главных ударов противника. Тогда станет понятно, где и как организовывать оборону. Пока, зная общие принципы ведения боевых действий немцами, можно только прогнозировать прорывы на флангах с окружениями больших групп войск. Вот этого нам допустить никак нельзя. Думаю, что сегодня часам к 12 мы уже сумеем понять направления главных ударов. Выполняйте.
Генерал Григорьев козырнул и вышел.
– Теперь инженерные войска.
Встал генерал-майор Васильев.
– Товарищ Васильев. Отдайте команду взрывать все заминированные объекты согласно очередности. Обязательно контролируйте результаты. Координируйте свои действия с НКВД – у них тоже есть заминированные объекты. То, что не удастся взорвать, будем бомбить. Товарищ Климовских.
– Встал начальник штаба округа.
– На 9-00 назначаю совещание Военного совета. Готовьте материалы. Уверен, что к этому времени у нас уже будет некоторая определенность. Товарищ Северова.
Я чуть было не прохлопала слова командующего, но в последний момент вскочила больше на автомате, чем сознательно.
– Немедленно свяжитесь с товарищами Пономаренко и Цанавой. Они тоже члены Военного совета. Военный совет будем проводить здесь. Все, совещание окончено. За работу.
Все вышли из комнаты командующего, и я тут же ринулась к дежурному. В телефон я вцепилась, как в спасательный круг. Пока не дозвонюсь, никому трубку не отдам. Хорошо еще, что телефонов тут несколько. Правильно запаслись в резервном штабе округа. И все телефоны уже в работе.
Сначала я дозвонилась в НКВД. Товарищ Цанава был на месте и уже был в курсе. Понятное дело, что пограничники доложили. Он обещал прибыть к указанному времени, после чего переключил меня на дежурного НКВД, чтобы я получила у того новые номера телефонов. НКВД тоже перебирается на запасную площадку.
А вот с товарищем Пономаренко вышла небольшая заминка. Он все-таки ночевал дома, а по телефону мне отказались дать его домашний номер. Ладно, я продиктовала дежурному ЦК мой номер и сказала, что если в течение десяти минут со мной не свяжется Пантелеймон Кондратьевич, то дежурному придется давать объяснения в НКВД. Не знаю, насколько подействовали мои угрозы, но Пономаренко позвонил мне минуты через три. Я все доложила и, подумав, добавила, что по моим расчетам через час или полтора можно ожидать первую бомбежку города. Я четко расслышала, как охнул на другом конце провода Пономаренко. Он вежливо со мной попрощался, пообещав, что обязательно прибудет на совещание. Интересно, а у ЦК Белоруссии есть запасное здание для работы? Если нет, то недолго им работать. Немцы наверняка знают, где в Минске сидит Советская власть, и без сомнения это здание есть в полетном задании какого-нибудь бомбардировщика. Но это уже была головная боль товарища Пономаренко.
2.