- Ладно. И вот что, Андрей. Есть еще одна зацепка, правда, слабенькая. У этого типа пистолет не из простецких - "кольт" сорок четвертого калибра.
- Ого, - уважительно сказал Мещеряков и украдкой оглядел комнату, словно искал следы разрушений, оставленных крупнокалиберной пулей.
- Вполне возможно и даже скорее всего что он носит оружие нелегально, но чем черт не шутит...
- Понял. Проверю и позвоню.
- Ну и хватит об этом. У тебя ведь было ко мне какое-то дело?
- Дело... Давай-ка мы сначала все-таки выпьем, капитан. Насухую все это трудновато проглотить.
Они выпили, не чокаясь, и Мещеряков снова наполнил рюмки. Забродов закусил, искоса поглядывая на полковника. Да, тот явно был чем-то сильно озабочен - брови сошлись к переносице, на скулах перекатываются желваки.
- Ты Алехина помнишь? - спросил он наконец.
- Алехина? Подожди, что-то знакомое...
- Кабул, - напомнил Мещеряков.
- Ну конечно! Алехин! Симпатичный такой парнишка из армейской разведки... Лейтенант.
- Капитан. Был капитан.
- Что значит - был?
-Убили его.
-В Чечне?
-В Подмосковье. Ножевое ранение в горло. Кроме того, он был сильно избит. Сломано три ребра, гематома на затылке, выбиты зубы...
- Сволочи, - сказал Илларион и залпом опрокинул свою рюмку, не дожидаясь тоста.
- Так вот, Илларион, дело это какое-то темное. Труп обнаружили грибники в полукилометре от дачи генерал-лейтенанта Рахлина.
- Это который в Думе?
- Он самый. Тут вот какая штука получается: Алехин в Чечне служил под его началом, они были лично знакомы. В Москву Алехин приехал в отпуск. Как попал в окрестности дачи, непонятно: ни машины, ни мотоцикла поблизости не нашли, а принадлежавший Алехину "опель", между прочим, исчез, как в воду канул.
- Интересно получается, - сказал Илларион. - Подчиненный навещает своего бывшего командира, а потом его находят мертвым в полукилометре от дачи этого самого командира. Выходит, били его на даче, а потом отвезли в сторонку и зарезали. Судя по тому, что я слышал о Рахлине, на него это мало похоже.
- Сыскари эту версию уже отработали, - покачал головой Мещеряков. - Соседи по даче ничего подозрительного не слышали, хотя и легли очень поздно - говорят, соловьев слушали. На генеральской даче было темно и тихо, и главное - никто оттуда не выходил, никто не входил.
- Получается, что шел он не оттуда, а туда?
- Именно! И кто-то очень не хотел, чтобы он дошел. Но есть и еще кое-что. Машину, по описанию похожую на алехинскую, накануне видели в... черт, опять из головы вылетело! В общем, городишко один километрах в трехстах с небольшим к югу от Москвы. Там одному местному эфэсбэшнику кто-то сунул бомбу под капот. Когда опрашивали свидетелей, кто-то и припомнил "опель" с московскими номерами. А на сто восьмом километре обнаружили пустую ПМГ, приписанную к одному из московских райотделов. А чуть в сторонке, в кустиках, отыскались и гаишники. Убиты пулями калибра 9 миллиметров. Вокруг полно крови, и знаешь, Илларион, кровь не их.
- Алехина, - с уверенностью сказал Забродов.
- Группа крови, во всяком случае, совпадает. Еще там нашли стреляные гильзы немецкого производства...
- От "парабеллума", - сказал Илларион. - Был у Алехина "парабеллум", это точно. Там, в Афгане, точно был. Хотя, возможно, это и совпадение. Чем же это ему гаишники не потрафили?
- Кто знает. В ГАИ, между прочим, за головы берутся: за каким чертом их на сто восьмой понесло? Да еще и пьяных...
- Пьяных?
- А ты что, пьяных гаишников не видел? Судя по содержанию алкоголя в крови, незадолго до смерти они выпили как минимум бутылку водки на двоих.
- Кстати, а откуда тебе все это известно? Впрочем, можешь не отвечать. Доблестная московская милиция обгадилась и прибежала к вам за помощью.
- У них это называется "обратиться за консультацией", - невесело усмехнулся Мещеряков. - Наши решили провести служебное расследование...
- И поручили это гнилое дело тебе, - закончил за него Илларион.
- А я пришел к тебе. Может, подскажешь что-нибудь по старой дружбе? Ты ведь его знал,
- И вправду, какая-то каша... Куча данных, а получается какая-то ерунда, скачка с препятствиями, боевик про Рэмбо. Стоило ехать в отпуск, чтобы взрывать эфэсбэшников и расстреливать ментов...
- Кстати, оружие убитых гаишников пропало. Два автомата и два ПМ.
- Нашли?
- Нет. Ни оружия убитых, ни орудия убийства, ни машины Алехина - ничего.
- Выходит, был там кто-то еще, и вот этот "кто-то" тебе и нужен, полковник.
Забродов привычно вывел "лендровер" из узкого жерла арки, бросив мимолетный взгляд на выбоину в оштукатуренной стене, оставленную "мерседесом" его вчерашнего гостя. Выбоина эта почти перекрывала две другие, имевшие сходную форму и происхождение: Мещерякову пришлось дважды сменить фару, пока он не оставил привычку с шиком въезжать во двор забродовского дома на автомобиле. Теперь полковник парковался исключительно на улице и требовал того же от водителя своего служебной машины - пуганая ворона, как известно, куста боится.
"Лендровер" влился в транспортный поток, в этот ранний час еще не набравший полную силу. Асфальт мокро блестел, в выбоинах стояли лужи: ночью опять лило как из ведра, да и сейчас в небе подозрительно клубились низкие серые облака, в просветах между которыми лишь изредка мелькали клочки ослепительной летней голубизны. Затормозив на светофоре, Илларион без особого желания закурил первую в это утро сигарету, привычно подумав при этом, что пора, давно пора бросать. В поле, на задании, он мог обходиться без табака неделями - как, впрочем, и без многого другого, - но возвращаясь, неизменно возобновлял свое пагубное пристрастие. Однажды кто-то из товарищей сказал ему после тяжелого рейда по горам, во время которого им пришлось питаться преимущественно змеями и ящерицами: "Ведь ты же две недели не курил, Илларион. Может, стоит бросить?". На это Забродов ответил: "Мы с тобой, Вася, две недели ящериц ели и нахваливали. Так, может, стоит продолжить?" Любящего плотно, со вкусом закусить Васю передернуло от воспоминаний, и больше он воспитательной работой не занимался. Хотя, подумал Илларион, Вася был, безусловно, прав, а я тогда сыграл не по правилам. Про ящериц - это в тот момент был удар ниже пояса.
Мысли его опять невольно свернули в извилистое русло, проторенное в мозгу событиями вчерашнего дня. Разговор с лощеным Петром Владимировичем; долгий, изрядно затуманенный алкогольными парами и совершенно, до безобразия бесплодный разговор с Мещеряковым за ночь сплелись в сознании в какой-то невообразимый клубок, из которого там и сям торчали несуразные, ни к чему не привязанные, корявые занозы фактов.
"Черт бы вас всех побрал, - подумал Илларион, - я ведь не сыщик. Я ведь, если разобраться, самый что ни на есть разбойник, и специальность моя - как раз запутывать следы, а вовсе не распутывать то, что кто-то до меня напутал. А напутано от души, со вкусом, хотя, если присмотреться, как-то уж очень непрофессионально. Гаишники эти пьяные... Геройски погибли на посту, причем, заметь, не на своем. Что у них там вышло с Алехиным? Если, конечно, кровь на дороге его, а не чья-то еще. Гангстера какого-нибудь доморощенного, страдающего сильными носовыми кровотечениями... И, главное, лежат они не возле машины, а в сторонке, и, если верить Мещерякову, вся разборка происходила тоже не около машины, а в сторонке, в двух шагах от канавы, в которой их нашли".
Жалко Алехина, подумал он. Парень был дельный, способный. Капитан... За эти годы стал, наверное, настоящим профессионалом, все к тому и шло. Как же это он им дался? И что ему понадобилось возле генеральской дачи?
Здесь опять был тупик, и Илларион решил подойти к делу с другого конца.
Ну-с, что мы знаем про этого самого генерала? Депутат Думы, возглавляет комиссию по борьбе с коррупцией или как она там у них правильно называется... Боевой офицер, за Чечню представленный к званию Героя России. От Звезды отказался, заявив, что награждать за участие в гражданской войне аморально. Правильно, между прочим, заявил, молодец, хотя, возможно, это был всего лишь удобный случай сколотить политический капиталец. Зачем генералу Звезда? Ему и без нее хорошо, зато вон как высоко залетел. Кто знал генерала Рахлина? Многие знали, конечно, но не вся же страна. А теперь? Вот именно вся...