- От тебя дождешься... Сломать ручку - это ты умеешь, а вот насчет чего другого...
- Так ты ж не пробовал! Вот станцуешь - глядишь, и раскошелюсь. Да и не я один - гляди, народу сколько!
- Ладно, ладно, повело кота за салом. Ты слушать будешь или нет?
- А чего ты придуриваешься? Тоже мне, полковник. Ладно, не надувайся, извини. Тяжело было?
- Не так тяжело, как муторно. Много механической работы. Механика - это раздел физики, изучающий взаимодействие физических тел, а механическая работа это когда мешки таскаешь или, к примеру, морды бьешь. Хотя, пардон, мордобой это уже творчество. Ты номер "мерседеса" вспомнил?
-- Нет, не вспомнил.
- Разведчик, - скривился Илларион.
- Нельзя вспомнить то, чего не видел, - оставив без внимания замечание Иллариона, сказал Мещеряков. - Я долго себя насиловал, пробовал применять разную твою психологическую ерунду: ну, там, облака в небе, воду, березки-елочки...
- И что?
- И ничего! - вызверился Мещеряков. - Выпить мне захотелось, вот что! На природе, у водички, да под шашлычок...
- Да, - сказал Забродов. - Это аутотренинг.
- Ага, - не стал спорить полковник, - он самый. И вот открываю я сейф...
- Погоди, у тебя компьютер в сейфе, что ли?
- Коньяк у меня там, а не компьютер. Не перебивай. Так вот, открываю я сейф...
- А там коньяк!
- Там коньяк, а здесь дурак. Кстати, а где наш коньяк?
- Разбавление коньячных изделий суть сложный технологический процесс. Не отвлекайся. Ты остановился на том, что хранишь в служебном сейфе неположенный коньяк и злоупотребляешь им в рабочее время.
- Так я же в меру... Короче, полез я за коньяком, и тут меня как ударило. Как наяву его увидел, с фарой его раскоканной. Не было на нем номеров, понял? Я тогда мимо прошел и оглянулся: может, хоть сзади есть? Нету.
- Та-а-ак, - протянул Илларион. - Отсутствие результата - тоже результат, но вот отсутствие номера... это, черт побери, полное отсутствие результата!
- Да? - переспросил Мещеряков.
-Да.
- Ну так вот нет. Здесь тебе не Чикаго, штат Иллинойс. Нашим гаишникам, сам знаешь, палец в рот не клади. Это они угнанную машину найти не могут, а все остальные у них на учете - и с номерами, и без номеров. Номера могут снять сами гаишники, их могут украсть... Да может быть, он эту машину вчера купил! Кроме того, не забывай, есть еще пистолет...
- Я-то помню, мне просто было интересно, не забыл ли ты.
- Не забыл. В общем, стал я проверять владельцев зарегистрированного личного оружия...
- Ворованный "мерседес" без номеров и незарегистрированный пистолет, вдруг мечтательно произнес Илларион Забродов, закатывая глаза к потолку. - Лично я так бы и поступил. Машину потом бросил бы за углом, а пистолет зашвырнул в какую-нибудь канаву. Только так и не иначе.
- Может, конечно, и так. Только это рассуждения киллера, бандита, у которого ни кола, ни двора и который привык сам обеспечивать свою безопасность. Тебя же,
судя по твоим словам, посетил какой-то туз, бугор на ровном месте. Что он стал бы говорить, попадись в ворованной машине вместе со своими мордоворотами?
- Я бы сказал, что эти негодяи взяли меня в заложники, и, пока менты клали бы их на асфальт, дал тягу. И вообще, я бы не попался.
- Ты опять за свое? И когда за ум возьмешься... Так вот, я составил два списка: список владельцев - шестисотых "мерседесов" и список владельцев зарегистрированных в законном порядке пистолетов системы Кольта. "Кольт", заметь, это не ТТ и не "вальтер", его на Рижском рынке не купишь. А потом я эти два списочка сопоставил и получил всего-навсего четыре фамилии.
- О, - с уважением сказал Илларион.
- Вот тебе и "о", - передразнил Мещеряков. - Ты думаешь, я зря тебе говорил про пустые хлопоты, ночевку в казенном доме и путешествие вперед ногами? Ты бы видел эти фамилии!
- Так покажи. Что ты меня путаешь, как барышню? Все равно я к тебе прижиматься не стану - ты совершенно не в моем вкусе.
- Не зарекайся, дружок. Вполне возможно, что станешь. Фамилии я тебе называть не буду. У меня, ты знаешь, и вправду хороший компьютер. Я тут распечатал их фотографии...
- И до сих пор молчишь! Инквизитор.
-- Вот посмотри, - сказал Мещеряков, раскладывая на скатерти четыре нечетких отпечатка, - может быть, узнаешь знакомое лицо.
Иллариону не потребовалось и трех секунд, чтобы опознать на одной из фотографий своего вчерашнего гостя.
- Вот он, - сказал Забродов, ногтем подталкивая снимок в сторону Мещерякова.
- Черт бы тебя побрал, Забродов, - с тихой тоской промолвил тот. - Так я и знал. Надо же так вляпаться!
Он сгреб фотографии в кучу и запихал в карман пиджака, не заботясь о том, что они могут помяться. Тут же, словно дождавшись условного сигнала, как из-под! земли вырос официант и брякнул на стол две рюмки с коньяком. На лице его, предупреждая возможные упреки, застыло недовольное выражение.
Когда официант ушел, Илларион Забродов прикурил еще одну сигарету, пригубил коньяк и внимательно посмотрел на Мещерякова сквозь табачный дым.
- Ну, - сказал он.
- Хрен гну, - откликнулся полковник. - Ты знаешь, кто это? Ты хоть представляешь, во что ты влип?
- Знал бы - не спрашивал, - тихо сказал Забродов. - Не тяни, Андрей.
- Торопишься? - спросил Мещеряков и со свистом втянул в себя воздух сквозь плотно сжатые оскаленные зубы. - Так вот, гость твой вчерашний, из которого ты обещался, как я понял, вытрясти деръмо, - некто Северцев Дмитрий Антонович. Полковник Северцев. Референт и правая рука генерала армии Драчева, бывшего министра обороны. По некоторым непроверенным пока данным, у него свои люди и в армии, и в ФСБ, и в милиции...
- И в ГРУ, - подхватил Илларион. - Откуда, интересно, поступили такие разнообразные сведения?
- По линии ОСС, - ответил Мещеряков. - Одна-сволочь-сказала. Я ведь тоже не даром свой хлеб ем. А этого стукача, который у нас завелся, я, будь спокоен, вычислю!
Он в сердцах грохнул кулаком по столу, но тут же притих, заметив, что на него стали оборачиваться.
- Я ему пару ловушек уже расставил, - понизив голос, признался он, - и наживку положил - объеденье.
- Смотри, как бы в твои ловушки половина управления не попала, предостерег Илларион. - Не будешь потом знать, что с добычей делать.
- Что правда, то правда, - вздохнул Мещеряков. - Тяжело без тебя, Илларион" - признался вдруг он. - На полигоне бардак, и вообще... Может, вернешься? Тем более, будешь под моим присмотром, да и ребята, в случае чего, в обиду не дадут.
- Ты что же, друг Андрюша, "крышу" мне предлагаешь? Нет уж, спасибо. Да и протекает твоя "крыша".
Глядя на загрустившего Мещерякова, Илларион вдруг дурашливо подмигнул и, имитируя голос деревенской дурочки, тоненько пропищал:
- Нэ журыться, дядьку, нэ журыться, любы. Пидэмо до хмызу - поцилую в губы.
- Сам сочинил? - вяло поинтересовался Мещеряков.
- Так точно.
- Оно и чувствуется. Только вот "в губы" - это как-то сомнительно получилось. И потом, с каких это пор ты у нас хохлом заделался?
- А я, как ты знаешь, воин-интернационалист.
- Да, - медленно произнес Мещеряков. - А помнишь Кабул?
- Помню, - ответил Илларион, решив про себя, что полковник, должно быть, перед встречей все-таки основательно проинспектировал нелегальное содержимое своего сейфа.
Но тот вдруг сел очень прямо и, низко наклонившись над столиком, тихо и раздельно сказал:
- Так вот, капитан, это тебе не Кабул. Сглотнут и косточек не выплюнут, понял?
- Понял, - сказал Илларион, но Мещеряков уже одним движением, как лекарство, выплеснул в рот коньяк и, бросив на скатерть мятую бумажку, поднялся из-за стола.
- Будет нужда - звони, - сказал он. - Чем смогу, помогу.