— Вас просят позвонить в Нью-Йорк, телефонистка номер девятьсот восемьдесят девять, — сказала Анна Фелпс. — Оксфорд-пять-четырнадцать-семнадцать. Уже два раза вызывали. Я ответила, что к ленчу вы должны вернуться.
— Это мой агент. Я ездил на похороны той девушки.
— О-о! Семья, наверно, была тронута, — сказала Анна Фелпс.
Он покачал головой:
— Меня никто не видел.
— Чарлза Палмера там не было?
— Был, но он меня не заметил.
— Хм! Стоило тратить столько времени — ехать в такую даль и даже не зайти к ее родственникам. Хотя у вас на все свои взгляды.
— Я поехал туда, потому что она мне понравилась.
— Хорошо ее проводили?
— По-моему, не очень. Но я не знаю, как тут у вас принято. Вам телефон сейчас не понадобится?
— Да нет, пожалуйста, звоните.
— Этот разговор не за ваш счет; так что не будем засекать, сколько я проговорю.
— А я и не беспокоюсь. Только раз я влипла. Тридцать с лишним долларов за разговор с какой-то военно-воздушной базой в Калифорнии. Но спустя два месяца деньги мне все-таки пришли. Поговорили и забыли начисто, пока я сама им не напомнила. От кого все неприятности — от забывчивых людей. Оставляют свет в уборной. Пережигают лампы в приемнике. Все от забывчивости, ни от чего другого. Курят в постели.
— Пока я тоже не забыл, надо вызвать этот номер, — сказал Янк.
Пег Макинерни обедала в ресторане, но в мире театральных агентов, продюсеров и тому подобной публики, в мире деятелей творческой рекламы и творческой координации, в мире вице-президентов, ведающих творческими координаторами, координация на ответственном уровне в значительной мере в том и состоит, чтобы связывать двух людей по телефону. С помощью различной аппаратуры голос Янка из коттеджа Анны Фелпс в Ист-Хэммонде, штат Вермонт, был услышан секретаршей Пегги в Нью-Йорке, передан через коммутатор в ресторан на Пятьдесят второй улице, номер 21, и наконец достиг столика, за которым обедала Пег.
— А-а! Хелло! — сказала Пегги.
— Хелло, Пег. Я надеюсь, вы не соскучились по своей машине?
— По машине? Слушайте, я счастлива, что сбагрила ее вам. Вы сэкономили мне плату за гараж и за многое другое. Пожалуйста, берите ее в подарок. Но я не поэтому звонила. Ну, как вы там?
— Нормально. Но и не это вас интересует.
— Правильно. Как подвигается новая пьеса?
— Прекрасно. Недели через три, кажется, допишу черновой вариант.
— Великолепно, просто великолепно! Вот почему я вам звонила. Ну как, чувствуете вы себя по гроб обязанным Эллису Уолтону?
— Эллису Уолтону? Да, чувствую. Он прилично себя ведет, ведь так? С деньгами все чисто?
— Я глаз с него не спускаю — слежу, как ястреб. Вы, наверно, не очень вникали в те сведения, которые я вам посылаю? Сколько билетов продано и тому подобное?
— Да, не очень.
— Так я и думала. И ответов на письма от вас тоже не дождешься. Но я знаю, вы работаете, и решила связаться с вами по телефону. Как вы отнесетесь к возможности заработать двадцать пять тысяч долларов за неделю?
— Такие деньги идут только из Голливуда.
— Да, Голливуд. Но прежде чем отказываться, выслушайте меня. Эли Харбенстайн — это имя вам что-нибудь говорит?
— Ровным счетом ничего.
— Два года назад оно мне тоже было незнакомо, но это из новых тамошних фигур. В прошлом майор военно-воздушных сил, кончил Дартмутский университет, Фи Бета Каппа. Во время войны снял несколько фильмов об авиации, во всяком случае, имел какое-то отношение к этому. Летал над линией фронта с кинооператорами. И черт его знает, чем он там еще славен. Но после войны он уехал в Голливуд и мало-помалу поднялся на теперешнее свое место — один из любимчиков «Метро-Голдвин». У него своя съемочная группа, полностью независимая.
— Другими словами, он продюсер.
— Творческий продюсер. Работает в тесном контакте со сценаристами и режиссерами. Основной его принцип — незачем тратить большие деньги на приобретение пьес и романов, но за то, что написано специально для них, ничего не жалко. Неделю назад я продала ему за десять тысяч долларов двухстраничное либретто одного писателя, о котором еще никто ничего не слышал.
— А что он хочет от меня, Пегги?
— Он хочет, чтобы вы к ним приехали, все расходы будут оплачены полностью, персональная машина с шофером, коттедж на территории отеля «Беверли-Хиллз». Носиться с вами будут, как с очень важной персоной, и заплатят двадцать пять тысяч долларов за консультации. Займет это неделю. Откровенно говоря, он хочет поживиться чужими мыслями. Сесть с вами за стол и поговорить о киношных делах. Писать ничего не придется — ни строчки. Сядете и выложите ему свои соображения по поводу того, что нужно современному кино, если подходить к делу творчески.
— Значит, сто тысяч в месяц, помноженные на двенадцать, — миллион с лишним в год. Если я выскажу полезные соображения, это принесет им по меньшей мере миллион, а мне заплатят всего двадцать пять тысяч долларов. Так что на поверку деньги не очень уж большие.
— Да, если посмотреть на дело так.
— А другим писателям он предлагал?
— Честно говоря, да. Троим. По телефону я не могу назвать их, но они — высшего класса. Все трое согласились. Вернее, согласились двое, а третий думает.
— Так что за какие-то паршивые сто или даже семьдесят пять тысяч долларов — и не из его кармана, а за счет «Метро-Голдвин» — он пройдет натаску и получит первоклассный совет от самых первоклассных мозгов в театральном мире.
— Можно и так посмотреть на это дело, — сказала Пег.
— Признайтесь, Пегги. Оставив в стороне дартмутского Фи Бета Каппа и чин майора военно-воздушных сил — этот тип прохвост?
— О-о! Такие прохвосты мне нечасто попадались, — сказала она. — И ведь ухитряется морочить весьма умных людей.
— Тогда вот что мы сделаем. Меня так и подмывает сказать ему: пусть приезжает в Ист-Хэммонд, штат Вермонт и проведем наш семинар здесь. Но я еще не настолько знаменит.
— Да, пока еще нет, — сказала Пег. — И поездка туда вас развлечет. Голливуд, обозреваемый сверху, и никаких обязательств.
— Хорошо, я поеду и буду беседовать с майором Харбенстайном с понедельника до пятницы включительно. По пять тысяч долларов в день. С одиннадцати утра до пяти вечера. Никаких званых обедов, никаких вечеров с коктейлями, никаких оргий, никаких светских приемов. С пяти вечера и до одиннадцати утра своим временем распоряжаюсь я сам.
— Харбенстайн на это пойдет, хотя без особенного удовольствия, — сказала Пег.
— Да, так я и думал. Похоже, что он жучок, которому хочется открыть еще одного Торнтона Уайлдера.
— Совершенно верно, — сказала Пег. — Когда же вы поедете в Калифорнию?
— Когда найду нужным, — сказал Янк.
— Прекрасно, — сказала Пег. — Ну а как с Эллисом? Ему первому дадите прочитать вашу новую пьесу?
— Да. Когда найду нужным, — сказал Янк.
— Вермонт, кажется, пошел вам на пользу, — сказала Пег. — Вы стали более уверены в себе.
— Я только что вернулся с похорон. Может быть, поэтому.
— О-о!.. Кто умер? — сказала Пег.