Глава девятая. Муки перерождения.
- У нас накопились к тебе, Андрей Сорокин, некоторые вопросы. Андрей резко обернулся. "Экономист" и рядом с ним еще один, белобрысый тип неказистого вида! Пистолет! Нет, поздно! Стоп, да они же не вооружены! Он сократил расстояние с Твердиховским, определив в нем главную угрозу. Вблизи аналитик впечатлял не так сильно. Во-первых, он был ниже на полголовы, во-вторых, имел глупость дать ему так легко подойти практически вплотную. А здесь Андрей был опаснее пистолета. Он выстрелил апперкотом в заманчиво приподнятый подбородок. Но рассек лишь воздух! "Экономист" неуловимым движением оказался за ним. И тут же в спину уперлось дуло пистолета. Это ошеломило. Не столько быстротой ухода, сколько скоростью кисти и пальцев, ведь Андрей еще мгновение назад видел безоружные руки! Они представились, мелькнули красные корочки. Как по-дурацки получилось - взяли у нее дома! Андрей сжал зубы. Ничего, мы еще посмотрим кто кого! Что там у вас, господа полицейские, дальше по программе? Хотите поговорить? Неоригинально. Но что вы, ребята, при посторонних я не смогу! Дайте Бокова поближе, второй раз свой шанс не упущу. Кстати, о пистолете вы и не догадываетесь. Но и здесь полиция сработала без сбоев, на самом высоком уровне. Боков благополучно выбрался из комнаты за спиной белобрысого. И тут же у него попросили пистолет. Профессионализм завораживал. Андрей кисло улыбнулся. Строитель замков из него получался никакой. Второе его сооружение развалилось в самом проекте. Какой дурак! Только что, еще секунду назад, мечтал о ней! Что ж, времени для несбыточных мечтаний теперь, похоже, будет с избытком... Сейчас же оставалось только наблюдать как его будут превращать в сексота. Секретного сотрудника... Звучит, между прочим... Ну давайте, приступайте, полицаи чертовы! И они приступили. Странное дело, обычно ему удавалось легко разбираться в людях этой профессии. Никакой загадки их вполне предсказуемые поступки для него не составляли. Тут же все повернулось с точностью до наоборот! Это они исследовали его как какого-то элементарного жука, а ему оставалось лишь пытаться хоть как-то огрызнуться. Чего только стоит сама форма вербовки! Прямо в лоб: давай к нам! Чего там? В бандитах - неправильно, а вот ловить бандитов - правильно! Попробуй, возрази такой логике? В конце концов, они завели его. То, о чем начинал задумываться он сегодня утром, теперь открывалось совсем в другом свете. Погибшие ребята, "Интерра", Владимир Алексеевич, Вагиз, его сомнения - все принялось крутиться в бешенном ритме. Внутри закипало и, когда казалось, что взрыв неизбежен, Твердиховский опередил его. Неизвестно, был ли это тонкий расчет или просто совпадение, но его жалкие внутренние реакции оказались буквально сметены выплеснутой прямо в лицо такой ненавистью, честной, справедливой яростью, что резко обнажившаяся от этого урагана правда со всей своей металлической отчетливостью встала перед ними. Он понял, что не прав. Не прав абсолютно и безнадежно. По некоторым вопросам не бывает размазанных ответов. Бывает только белое и черное, правда и ложь, добро и зло. И он оказался там, где на самом деле хотел оказаться меньше всего. Пелена, дурманившая голову последние девять-десять месяцев, спала. Исчезла, опрокинутая и разорванная. Исчезла навсегда. Они словно почувствовали этот его перелом. Стали говорить на убеждение, внятно, бесспорными аргументами. Очень хотелось сказать: "Да, ребята, я с вами...", но какой-то непонятный якорь намертво удерживал его от этого. Нет, это была не гордость. От нее уже не осталось к этому времени ни следа. Это был какой-то смутный, но в тоже время однозначный принцип. Он красной нитью, жесткой сцепкой проходил через все поступки Андрея с самых первых разумных лет, и изменять ему было нельзя ни в каком случае. Он никогда не будет прыгать из одной траншеи в другую. Нельзя бросать свой флаг и тут же поднимать флаг врага. Даже если враг прав. А они хотят заставить его сделать именно это. Сколько он читал о методах вербовки, но сейчас велся на полную катушку. Ведь то, что происходило с ним, не воспринималась как вербовка. Это было по-настоящему. Он чувствовал, как они твердо уверенны в своей правоте. Это вызывало зависть. Он похвастаться таким ощущением не мог никогда. Что-то подспудно шептало, грызло изнутри, наверное, на самом деле то, о чем он писал с большой буквы. И вот сейчас, когда есть реальный шанс все изменить, изменить кардинально, раз и навсегда, он не может этого сделать... Ему вернули пистолет. Похоже, он настолько потерял самоконтроль, что все его мысли ярко и красочно проявились на лице. А белобрысый оказался мастером своего дела! Эти люди превосходили его по всем параметрам. Потому что были правы. Отдали документы по сделке. Документы он передаст. Но что дальше? Сейчас ответить на этот вопрос он не мог. Ему как воздух было необходимо время. Время на тяжелые, мучительные раздумья. И ему его дали. Андрей вышел в коридор. Как будет то, что сейчас произошло, выглядеть в ее глазах? Как! Да все очевидно! Сломали. Легко и непринужденно. Они - настоящие, а он - простой ошметок смутного времени, кажущийся себе клыкастым и страшным, а на самом деле - убогий, серый, слабый, выросший как какой-то гриб, исключительно благодаря внешним условиям. И, следовательно, не имеющий ничего интересного внутри. Да-да, именно слабый! У него не было ни силы, ни смелости это понять самому. Не хватило даже смерти пацанов, понадобилось, чтобы его зажали в угол и как последнему кретину, по слогам, объяснили. Андрей вышел на улицу. Ему было чудовищно плохо. И не было ни одной души, к кому бы он мог обратиться за помощью. Он медленно побрел по улице, пытаясь успокоиться и выработать хоть какие-нибудь первоначальные действия. Ничего не получалось. Он привык разрушать замки, но не создавать их. А так хотелось создавать... Наверное, самое оптимальное - уехать, исчезнуть в какой-нибудь провинциальный городишко. Подальше. Начать все заново, найти нормальную работу, какую-нибудь скромную девчонку... Он вяло улыбнулся. Идиотство. Прятаться он не будет никогда! Не так устроен... Или же вернуться к Владимиру Алексеевичу, все ему рассказать? Нет, исключено. Это будет предательством в квадрате. Предательством самого себя. Вот этот вариант