- Я смотрю на вас, полковник, и чувствую, что разговариваю с очень старым и уставшим от жизни человеком. Простите за откровенность, - Карлос сказал это с сожалением. - а ведь вы младше меня.
- Да? - Виктор удивился тому, как точно описал его душевное состояние священник. - Ну, для этого имеется множество причин.
- Я понимаю, - у Карлоса завибрировал комм, он извинился и ответил на вызов, сделав пару шагов в сторону, чтобы Виктор не мог услышать, о чем идет речь. Не самое вежливое поведение: святоша хотел продемонстрировать недоверие и пренебрежение? Черт с ним. Упоминание о пропавшем ученом стоило затраченного времени. Он еле сдержал себя от того, чтобы не распрощаться в эту же секунду. Виктору не терпелось подробно изучить полученную информацию. Он подумал о том, что придется обратиться к британским кураторам для получения развернутых данных, но не видел в этом никакой угрозы: пусть голова болит не только у него.
- Прошу еще раз простить меня за подобную грубость, - сказал священник, убирая комм в карман куртки, - но я не мог не ответить.
- Я все понимаю, - ответил Виктор, даже не постаравшись прикрыть иронию в голосе. - У каждого из нас столько дел, столько забот, к тому же у меня под попечением небольшой город и район, а в вашем ведении судьба целого мира, всего человечества.
- Искусством издевок, полковник, вы владеете прекрасно, - улыбнулся священник, - я поспешил с выводами о вашем смирении.
- Я на него не претендовал. Итак, о чем еще нам стоит поговорить.
- Вынужден извиниться перед вами, но мне пора. Пора вернуться в Рим. Прямо сейчас. Рад, что мне удалось пообщаться с таким интересным человеком, как вы, но дела требуют моего личного присутствия в другом месте.
- О, не стану вас задерживать, - Виктору хотелось добавить: «Проваливай поскорее», и он надеялся, что именно эту фразу Карлос прочтет по его лицу. Но тот уже поворачивался к нему спиной. Виктор еле сдержал смех: они так настойчиво показывали друг другу свое презрение и отвращение, что сторонний наблюдатель не смог бы удержаться от язвительных комментариев.
Он направился к своей машине, на ходу доставая комм и задавая поисковую команду для подготовки сводки по Ричарду Нейману. Если задуматься, то иных оснований, кроме как сбор биоматериала, для непонятных исчезновений и столь же непонятных возвращений детей-модификантов, не имелось. А еще организаторами и исполнителями являлись обладатели измененной ДНК, так как в ином случае могли бы просто похитить подростков и не затруднять себе жизнь их возвратом. Кто-то из бывших граждан Республики что-то затеял, что-то грандиозное и, скорее всего, опасное. Что-то, что привлечет к ним ненужное внимание остального мира, что-то, что нарушит покой, что-то, что сможет нарушить мирное равновесие, для достижения которого он несколько лет рисковал жизнью, тратил здоровье и уничтожал свою нервную систему. Это что-то может поставить под удар шаткий мир в городе, мир, доставшийся ценой множества смертей и разрушенных судеб. Его задача — предотвратить подобные события. Когда он говорил Карлосу, что хочет покоя, то говорил искренне: он желал, чтобы о нем и о людях с таким же ДНК просто забыли, чтобы им позволили просто наслаждаться простыми человеческими радостями. Ведь им не оставили ничего, кроме такой возможности. А теперь и над ней нависла угроза.
Виктор остановился возле машины: интуиция просто вопила о том, что его опасения имеют основания. Он ощутил, как задрожали руки. Не страх, а нервная дрожь. Едва ему удалось добиться хоть какого-то спокойствия, как появляется нечто, угрожающее разрушить его. Он также подумал о том, что жизнь постоянно подбрасывает ему ситуации, которые не позволяют расслабиться и просто получать удовольствие от прожитых дней.
Посетила его и другая мысль, очень заманчивая: «А что, если просто написать рапорт об увольнении, взять Анну и уехать из округа? В мире найдется достаточно мест, куда даже с сербским гражданством можно переехать для постоянного проживания.» Денег за время службы он скопил не очень много, но на первые несколько лет скромной жизни хватит, за это время он сможет получить какую-нибудь профессию, так что с голода точно не умрут. Детей у них нет и точно не будет, так что и затраты только на двоих. Эта мысль показалась ему самой разумной, но нужно будет все обсудить с женой. У нее живы родители, у нее множество друзей и подруг, она никогда не покидала Урошевац больше, чем на две недели в отпуске. Но ведь именно она чаще него заводила разговор о том, что стоит поменять их привычную жизнь. Но разговор, как он знал, могут быть разными, а вот принять решение и взяться за его реализацию совсем другое дело.