— Что здесь происходит? Почему вы все вместе?
— Ты думала, что они — мы — разобщены? — говорит Эдвард через плечо. — Так и было какое-то время. Не способные ни на что, кроме поиска еды из-за голода. Но потом Стиффы начали давать им еду, одежду, инструменты, все. Они стали сильнее и ждали. Они были такими, когда я нашел их, и они приняли меня.
Мы идем по темному коридору. Я чувствую себя как дома, в темноте и тишине туннелей Бесстрашных. Тобиас, однако, закручивает нитку от рубашки вокруг пальца, вперед-назад, снова и снова. Он знает, с кем мы должны увидеться, но я до сих пор не имею об этом ни малейшего понятия. Как так случилось, что я почти ничего не знаю о парне, признавшемся мне в любви, парне, чье имя достаточно значимо, чтобы сохранить нам жизнь в поезде, полном врагов?
Эдвард останавливается у металлической двери и стучит по ней кулаком.
— Стой, ты сказал, что они ждали? — говорит Калеб. — Чего же они ждали?
— Пока мир не распадется на части, — говорит Эдвард. — И сейчас это произошло.
Дверь открывается, в проходе стоит женщина с суровым видом и внимательно нас изучает.
— Бездомные? — говорит она.
— Вряд ли, Тереза, — он указывает своим большим пальцем через плечо на Тобиаса. — Это Тобиас Итан.
Тереза смотрит на Тобиаса в течение нескольких секунд, а затем кивает.
— Он, определенно. Подождите.
Она снова закрывает дверь. Тобиас тяжело сглатывает.
— Ты знаешь, за кем она пошла, ведь так? — говорит Калеб Тобиасу.
— Калеб, — говорит Тобиас. — Пожалуйста, помолчи.
К моему удивлению, брат подавляет свое любопытство Эрудита.
Дверь открывается снова, и Тереза отступает, чтобы пропустить нас внутрь. Мы проходим в старую котельную с оборудованием, которое выплывает из темноты так неожиданно, что я то и дело ударяюсь о него то коленями, то локтями. Тереза ведет нас через металлический лабиринт в дальнюю часть комнаты, где с потолка свисает несколько ламп, освещая стол.
Перед ним стоит женщина средних лет. У нее кудрявые черные волосы и оливкового цвета кожа. Ее черты лица резкие и какие-то угловатые, что делает ее внешность почти непривлекательной.
Тобиас впивается в мою руку. В этот момент я осознаю, что у этой женщины такой же нос, как у него — крючковатый, немного крупный для ее лица, но идеально подходящий для лица Тобиаса. Еще у них одинаково четкие подбородки, верхняя губа, уши. Только глаза у нее другие — не голубые, а очень темные, почти черные.
— Эвелина, — говорит он, его голос немного дрожит.
Эвелиной звали жену Маркуса и мать Тобиаса. Моя хватка на руке Тобиаса слабеет. Всего несколько дней назад я вспоминала ее похороны. Ее похороны. А теперь она стоит передо мной, ее глаза холоднее, чем глаза у любой женщины из Отречения, которые я когда-либо видела.
— Здравствуй, — она обходит стол, рассматривая его. — Ты выглядишь старше.
— Ну, да. Знаешь, со временем такое случается со всеми людьми.
Он знал, что она жива. Когда он выяснил это?
Она улыбается.
— Значит, ты наконец-то пришел…
— Не за тем, о чем ты подумала, — перебивает он. — Мы бежали от Эрудитов, и назвать свое имя твоим убого вооруженным лакеям было нашим единственным спасением.
Видимо она его рассердила. Я не уверена, но думаю, если бы я узнала, что моя мать жива, после того, как долгое время думала, что она умерла, никогда бы не говорила с ней подобным образом, независимо от того, что она сделала.
От этой мысли становится больно. Я перестаю думать об этом и пытаюсь сосредоточиться на том, что происходит передо мной. На столе перед Эвелиной лежит маркированная карта. Очевидно, карта города, но я не знаю, что обозначают метки. На стене за ее спиной висит доска со схемой. Я не могу расшифровать информацию на схеме, она написана при помощи стенографии, которую я не знаю.
— Я вижу, — Эвелина все еще улыбается, но без прежней игривости. — Тогда представь меня своей команде беглецов.
Она заметила, что мы держимся за руки. Тобиас отпускает мою руку и показывает на меня в первую очередь.
— Это Трис Приор, ее брат Калеб и их подруга Сьюзен Блэк.
— Приор, — говорит она. — Я знаю несколько Приоров, но никого из них не зовут Трис. Однако, Беатрис…
— Ну, а я знаю нескольких Итанов, однако никого с именем Эвелина, — отвечаю я.
— Я предпочитаю Эвелину Джонсон. Особенно среди Отреченных.
— А я предпочитаю Трис, — отвечаю я. — И мы не Отреченные. По крайней мере, не все из нас.