Уилсон всегда был уверен, что если ему даже оторвут ноги или руки, он не изменится в лице — настолько стойким он знал себя. И он действительно был таковым. Но сейчас Слэйд отчего-то чувствовал адскую боль — боль не только физическую, но и остро резонирующую с его душой. Словно вместе с ногами, его необратимо лишили части души.
Слэйд стиснул зубы, только боевая выдержка не позволила ему сорваться на крик.
Благодаря высокой регенерации кровь быстро свернулась, но место отсечения ноги и не думало заживать. На срезе начался процесс разложения, который только усиливал боль от увечья.
Дэфстроук уже осознал, что меч у неизвестного не простой, а один из проклятых артефактов. Слэйду доводилось иметь дело с проклятым оружием, как и в этот раз данный опыт был не самым приятным в его жизни.
Наемник пристально посмотрел в огненно-красные глаза своего обидчика и сделал смелое предположение:
-Алекс Рит?
Он пришел к такому выводу, после того как неизвестный лишил его ног. К тому же тот полоснул его мечом по тому же месту, куда Слэйд ранее выстрелил в Рита.
Но Джек, как и прежде, не соизволил дать ответ. Он в очередной раз взмахнул проклятым клинком и проткнул острым лезвием правое легкое одноглазого убийцы.
Дэфстроуку стало трудно дышать. Он хватал ртом воздух, но вздохнуть полной грудью никак не мог. Неведомое чудовище устроилось на его ребрах, быстро распустило свои длинные щупальца и медленно, по кусочку начало разрывать ему легкое — так Слэйд чувствовал. Это проклятый меч, подумал он и продолжил молча и с достоинством принимать мучения.
Дэфстроук ясно понимал, какой орган в его теле будет подвергнут испытанию следующим. Проклятый меч вонзился в сердце!
В этот раз он не смог сдержать рвущийся наружу голос и тихо заскулил от невыносимого чувства боли. Наемнику на мгновение показалось, что сердце его остановилось и окаменело, а по жилам теперь вместо крови бежит горячий битум, пытаясь спасти органы от неизбежного разложения.
Но даже несмотря на такие страшные раны и ужасающие проклятия, подвергающие еще живое тело гниению, наемник умирать не спешил. Регенерация Дэфстроука продолжала оказывать ярое сопротивление неожиданной напасти и изо всех сил стремилась затянуть рваные раны.
Проклятие древнего артефакта делало свое дело, несмотря на дающую отпор регенерацию, и регенерация делала свое дело, несмотря на напор проклятия. В теле Дэфстроука велось жестокое сражение, и это сражение оказывало на Слэйда чудовищную боль.
-Смертный,- заговорил Джек из Тени.- Ты послужишь назиданием для поколений нынешних и грядущих. Проклятием на тебе будет высечен непреложный закон — Алекс Рит неприкасаем. Его душа и жизнь принадлежат мне. Того, кто осмелится посягнуть на мое, настигнет справедливое воздаяние и прочувствует он на себе агонию мира преисподней прямо на Земле! Смерть не самое страшное, что есть в этом мире.
Джек направил острие меча на лицо Слэйда. Наемник смотрел на существо в мантии взглядом полным гнева и обреченности. Он уже осознал, чем закончится эта ночь и думал лишь об одном: выживет ли сегодня или распрощается с жизнью? Но ведь демон сказал, что его ждет участь хуже смерти, а следовательно, о быстром превращении в мертвеца можно было не надеяться.
«Похититель душ» разорвал повязку, скрывающую отсутствие правого глаза, и через кость глазной впадины проник в мозг. Острие меча совсем немного коснулось центрального отдела нервной системы, но этого было вполне достаточно для того, чтобы тлетворные миазмы начали расползаться в своих новых владениях.
Последний удар Слэйд не выдержал и завопил во все горло. Да, в мозге нет болевых рецепторов, а значит, он не должен чувствовать боль. Но закаленный солдат орал от неистовых мучений. Ему хотел схватиться за голову, но руки были заведены за спину и пристегнуты. Наручники эти он не мог ни отстегнуть, ни разорвать.
Благодаря воздействию сыворотки суперсолдата, Слэйд имел расширенные мыслительные способности. Наемник мог за долю секунды разработать несколько стратегий, просчитать течение боя и предугадать действия и тактику противника. Он умел находить выход из любой ситуации, ему нужно было для этого только немного подумать — теперь он думать не мог. Даже одна случайно возникшая мысль отдавалась в голове чудовищной болью.