Интеллектуальная позиция-1

Если “Российская газета” не ошибается в своем анализе обоих проектов, то получается так, что Госдеп США и между—общественность вмешиваются в дела Белоруссии, желают свалить крестьянина-государственника А.Лукашенко, навязав конституцию многопартийно-парламентского —толка, чтобы управлять извне процессом концептуально неопределенного самоуправления многопартийцев в Белоруссии. А в России тем временем через “Известия” зондируется общественное мнение на предмет выявления в обществе неудовлетворенности ныне действующей Конституцией президентско-парламентского характера и возможностей введения в неё конституционных принципов федерализма США, юридически расчленяющих единство России — региональной цивилизации — и передающей безраздельно власть трансрегиональной мафии ростовщических кланов. То есть синхронная возня по поводу конституций РФ и Белоруссии это — два камушка из одной мозаики антиславянской геополитики.

Президентско-парламентский характер ныне действующей Конституции РФ для хозяев западной геополитики может стать неприемлемым, в случае изживания концептуальной неопределенности государственного управления России на основе перехода от псевдодемократической пустой болтовни к эффективному управлению по Концепции общественной безопасности при глобальном уровне ответственности и заботы.

“Коммерсантъ” № 40 от 22 октября 1996 г., тоже анализирует проекты конституции Белорусии в сравнении их с Конституцией РФ и приходит к близким выводам. Но он кроме того посвятил и А.И.Лебедю три статьи: «блиц-криг Был такой человек. И мы его знали.»; «пресс-конференция …Сказал Лебедь человеческим голосом. Стенограмма пресс-конференции Александра Лебедя в офисе агентства “Интерфакс”»; «Рейтинг есть — ума не надо». Все эти каламбуры — по поводу снятия Лебедя с поста секретаря Совета безопасности. Комментарии журналистов к этому событию можно охарактеризовать пословицей: Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны…

Из первой статьи можно узнать: «Конкретное содержание перепалки [56] не имеет в этой ситуации ровным счетом никакого значения и не обсуждается ни премьером, ни президентом. Поэтому и снимают Лебедя не за попытку государственного переворота. Это над ним повисло в качестве предупреждения на будущее.

Начиная с 4 июля Лебедю делали знаки: войди в команду, умерь публичность и напористость, стирающую грань между помощником и президентом. Чубайс открытым текстом говорил: президент будет жить, уймись, давай работать вместе. Возможно Лебедя подвели навыки десантника: у него была заданная цель и установка её достичь. Всё остальное и все остальные в расчет не принимались. В чистом поле так, наверное, и надо. На политическом — невозможно, опасно для окружающих.» и далее в том же духе, о том как мастера политической интриги сыграли на амбициях и наивности дилетанта в политике, которого многие журналисты воспринимают в качестве солдафона. В частности, приводится цитата из С.Кара-Мурзы: «Развитие Лебедя в последнее время свидетельствует о том, что придя к власти, он мог бы заняться национальной русской забавой “Кто виноват? [57]”»

Далее высказываются гипотетические возможности и невозможности о деятельности С.Ю.Глазьева, А.В.Коржакова, самого А.И.Лебедя совместно и раздельно в ходе «войны компроматов».

Но гораздо интереснее то, что прошло мимо комментариев прессы, но содержится в тексте стенограммы пресс-конференции самого А.И.Лебедя:

«Сегодня утром я побывал у премьер-министра, представил ему ряд документов и потребовал объяснить, что происходит. Премьер-министр довел до моего сведения, что вчера случайно включил телевизор и увидел конец передачи “Герой дня”. В общем он не был в курсе. Пообещал разобраться. На 9.15 было назначено совещание руководителей силовых структур, собрали их почему-то в самом дальнем зале. (…) Пришел какой-то клерк и пригласил в кабинет премьера. Я тоже пошел в кабинет премьера. Появился какой-то клерк и сказал, что меня нет в списке. Я ему объяснил, что мне об этом должен сказать премьер-министр. Он начал лепетать, что он лично несет ответственность и не допустит. Я ему объяснил куда он должен идти, он туда пошел. Пришел премьер-министр. Я задал ему вопрос: “Я здесь лишний?” Он сказал: “Что вы, что вы, присаживайтесь.” Прошло короткое пятиминутное совещание. Министры пошли проводить коллегии. Вернувшись к себе, я вышел на прикрепленных к президенту и попросил личной встречи на 10 минут. Было обещано доложить. После доклада было сказано, что звонок последует после 13 часов. Институт регентства, надо полгать, сработал, передался известный указ. Ещё раз хочу повторить: у меня нет ни малейшего сожаления о потере первых двух должностей. Я в чиновники не гожусь. Кланяться не умею. Не умею прислуживать.»

Если отстраниться от журналистского воображения событий, в котором лисы политической интриги съели не понявшего, куда он попал, Лебедя, то можно увидеть другое. В аппарат вошел человек со стороны, привыкший в армии работать с живыми людьми. А в государственном аппарате придерживаются иного стиля: “что бы ни делать, лишь бы не работать” и предпочитают в качестве носителей информации бумагу [58], а не живых людей, которым бумага только служит в качестве носителей информации при осуществлении ими работы, а не бумаготворчества. При этом высшие чиновники теряют управление, поскольку подчиненные им клерки низведены до уровня “бумагоносителей из кабинета в кабинет”. В этой атмосфере процветает институт управления внутриаппаратными мафиями, частным случаем которого является институт “регентства”. А.Чубайс уже получил среди части политических сил титул «регента», хотя регентство — это такая же иллюзия власти, как и миф о власти политических лидеров. Когда работают с бумагами, избегая работы с живыми людьми (в составе и вне аппарата в центре и на местах), то аппарат обречен погибнуть в столкновении с общественной управленческой самодеятельностью, в которую живые люди душу вкладывают и работают с людьми, а не исключительно с бумажными носителями информации.

Иными словами вхождение живого человека со стороны в аппарат и реакция аппарата на вхождение в него живого человека, показала аппарата наблюдателям, что этот аппарат, напичканный безжизненно трепещущими и лепечущими клерками и высшими -начальниками, — никчемен. В перспективе от него — оргштатных расписаний и персонала — можно и должно избавиться в деле самоуправления России.

Однако отечественная журналистика — собрание людей, в большинстве своем умеющих много и журчаще писать и говорить, но так и не научившихся чувствовать течение жизни, не научившихся думать и понимать. Отсюда немногословность и краткость выражений, несущих однозначный определенный смысл, воспринимается ими как скудоумие человека; а по-глухариному токующий пустобрех для них — высокий интеллектуал. Отсюда же проистекают их калам-дурные названия статей вроде «Рейтинг есть — ума не надо.» Из оной можно узнать журналистское воображение свершившегося:

«Генерал Лебедь оказался в положении гроссмейстера Бендера, который из всей шахматной премудрости знал лишь про ход “е2 — е4”, но был вынужден проводить сеанс одновременной игры с членами шахматного клуба г. Васюки. Совпадения были практически буквальными, от хрестоматийного “Уберите фотографа! Он мешает течению моей шахматной мысли!” (эпизод с фоторепортером, снявшим генерала в чеченской бурке и папахе) до беседы с одноглазым любителем шахмат, в роли которого выступил министр Куликов [59]: “У меня все ходы записаны! — Контора пишет!” Разыгранная гроссмейстером [60] Лебедем защита Филидора обречена кончиться стандартным образом — посредством сгребания фигур с доски и запусканием их в морду [61] и ночной погони (введенный Куликовым режим усиленного несения службы) с воплями “Держите гроссмейстера!”» — По всей видимости именно этот эпизод ночной погони поясняет А.И.Лебедь в стенограмме пресс-конференции на с. 16 этого же номера “Коммерсанта”: