Марсилий Падуанский здесь целиком противостоит Данте, для которого император должен был восстановить это фундаментальное единство. Схоластическая политика искала того, как распространить на всех людей полис Аристотеля, преображенный в христианский град. У Марсилия политика предполагает многообразие наций и государств. В Defensor Pads мы читаем:
Можно задаться вопросом, следует ли всем людям, живущим в гражданском состоянии и населяющим поверхность земного шара, иметь единственного верховного правителя или же, напротив, предпочтительно, чтобы в разных краях, разделяемых географическими, языковыми или моральными границами, каждое сообщество обрело то правление, какое ему подобает. Кажется, предпочтительнее второе решение, в коем следует видеть воздействие небесной причины, желающей ограничить беспредельное размножение человеческого рода. Действительно, можно считать, что природа решила умерить это размножение войнами или эпидемиями, подбрасывая человеку трудности на каждом шагу.
Политический оккамизм и аверроизм отстаивают экстремистский тезис, крайне далекий от условий XIV п., хотя и получивший тогда широкую известность. Но они соответствуют общей тенденции, заявляющей о себе в интеллектуальном переосмыслении политических перемен. Мысль принимает распад единства, она соглашается на разделение и принимает участие в расколе христианского мира. Она приемлет партикуляризм.
Первый национальный университет: Прага
Мысль принимает даже национальное чувство. Мы наблюдаем это в Праге. Университет здесь был основан в неспокойной обстановке. Подобно всем университетам, он был международным, но постепенно им завладели немецкие преподаватели и студенты, число которых увеличивалось в связи с оттоком из Парижа во время Великой Схизмы. Тут они сталкиваются с чешским началом, все более осознающим свою самобытность и свои устремления. К этой этнической оппозиции прибавляется корпоративная: господство немецкой нации над чешской сказывается на распределении представителей этих двух групп по кафедрам и университетским постам. За всем этим стоит социальная оппозиция: чехи опираются на низшие классы — крестьян и ремесленников, тогда как утвердившиеся в этой стране немцы представляют прежде всего богатую городскую буржуазию, большую часть дворянства и духовенства.
Достаточно было появления одного лица Яна Гуса, чтобы произошел взрыв. Вместе со своими друзьями он привлек философскую и богословскую доктрину, многим обязанную Оксфорду и Виклифу. Гус наладил связь между университетской средой и народным окружением Праги и Богемии, воодушевил их своим красноречием и своей страстностью, оказал эффективное давление на слабого короля Богемии Венцеслава IV. Конфликт разрешился в пользу чехов королевским декретом 1409 г. на Кутной горе. Теперь среди наций первенство было за чехами, а все члены университета должны были приносить присягу на верность богемской короне. Немцы покидают Пражский университет и основывают собственный в Лейпциге. Это важная дата средневековой истории: рождается национальный университет, интеллектуальный мир отливается в политические формы.
Путь, который вел к интеграции Парижского университета в национальную монархию, был полон превратностей.
Париж: величие и слабость университетской политики
После отъезда многих англичан во время Столетней войны и многочисленных немцев в период Великой Схизмы Парижский университет становится все более французским по своему составу. По крайней мере со времени правления Филиппа Красивого он играет значительную политическую роль. Карл V называл его старшей дочерью Короля. Университет официально представлен в национальных соборах французской церкви, на ассамблее Генеральных штатов. Он выступает как посредник во время борьбы двора и парижан, возглавляемых Этьеном Марселем, во время восстания маиотенов; подпись представителя университета стоит под договором в Труа.
Престиж университета огромен. Он объясняется не только числом студентов и преподавателей, но и всех оканчивавших его магистров, которые занимают первостепенные должности по всей Франции и за ее пределами, сохраняя тесные связи с университетом.
В то же время он связан и с папским престолом. К тому же все авиньонские папы — французы, они явно покровительствуют университету, привязывают его к себе щедрыми дарами. Каждый год в Авиньонский дворец отправляется rotulus nominandorum, свиток с именами мэтров, для которых университет милостиво просит папу о кормлении или церковном бенефиции. Если он был старшей дочерью Короля, то он был также первой школой Церкви и играл роль международного арбитра в богословских вопросах.
Схизма поколебала это равновесие. Поначалу университет встал на сторону Авиньонского папы, но затем, устав от все растущего лихоимства папы, заботясь о восстановлении единства церкви, университет оставляет решение за королем Франции, а сам неустанно призывает к соборному воссоединению, чтобы положить конец расколу путем отречения соперничающих первосвященников. Одновременно университет отстаивает верховенство Собора над папой, относительную независимость национальной церкви от Святого престола, т. е. галликанство. Но если первое требование подняло престиж университета в христианском мире, то второе привело к охлаждению в отношениях с папством и к растущему влиянию на него монархии.
Казалось, был достигнут полный успех. Собор в Констанце, где университет сыграл роль лидера, освящает этот триумф. Кстати, на нем заметны любопытные позиции части университетских мэтров. Как это показал Э. Ф. Джекоб [9], английские мэтры неожиданно встают здесь на сторону папства по вопросу о вручении бенефициев. Они думают о собственных интересах, а их лучше обслуживала эта сторона.
Но Базельский Собор, на котором мэтры играли лишь незначительную роль, заканчивается полной победой папства. Тем временем разыгрывается уже сугубо французский кризис, который сильно подорвал позиции Парижского университета.
К прочим неприятностям правления Карла VI добавляется восстание кабошьенов в Париже, а затем, при разделе страны между англичанами и французами, Париж становится столицей английского короля. Конечно, университет не сразу перешел на сторону бургундцев, да и перешедшие составляли лишь его часть. Герцог опирался на нищенствующие ордена, с которыми университет традиционно не ладил. Университет осудил и подверг преследованию Жана Пти, апологета убийства герцога Орлеанского. В момент взятия города англичанами многие мэтры покинули Париж, находились в окружении дофина и составляли административный костяк его королевства в Бурже либо обживали новый университет в Пуатье.
Но те, что остались в Париже, обургундились и подчинились воле англичан. Самым известным эпизодом этого английского периода Парижского университета были его действия против Жанны д'Арк. Заявляя о своей к ней враждебности (вопреки Жерсону), университет хотел не только угодить иностранному хозяину. Он следовал здесь и за народным мнением, которое было чрезвычайно враждебно к Орлеанской Деве, свидетельством чему можно считать хотя бы Парижского Буржуа. Это показывает, насколько эти самодовольные интеллектуалы были не способны выйти из своей ученой гробницы, столкнувшись с героической наивностью, с простодушным неведением Жанны. Известно, что университет руководил процессом против Девы и с нескрываемым удовлетворением сообщил о ее осуждении английскому королю.
Пепел костра в Руане запятнал престиж университета. Отвоевав Париж, Карл VII, а за ним и Людовик XI с недоверием относятся к «коллаборационисту», хотя университет стоял на стороне их галликанской политики и решительно поддержал прагматическую санкцию.
В 1437 г. король лишает университет налоговых привилегий и принуждает внести свой вклад в повышенные подати для отвоевания Монтеро. В 1445 г. у него отнята судебная привилегия, он становится подвластным решениям парламента. Король поддерживает реорганизацию университета, осуществляемую папским легатом, кардиналом д'Этутвилем, в 1452 г. В 1470 г. Людовик XI обязывает мэтров и студентов из Бургундии присягать ему на верность. Наконец, в 1499 г. университет теряет право на забастовку. Отныне он в руках короля.