О Брежневе Арбатов много рассказывал раньше, и в мемуарах, и в интервью, и даже неловко снова пересказывать эти истории: о том, как однажды Брежнев выбросил из подготовленной для него речи две цитаты Маркса (потому что «кто поверит, что Леня Брежнев Маркса читал?»); о том, как Брежнев, когда еще позволяло здоровье и не было проблем с речью и памятью, во время застолий декламировал стихи - знал наизусть «Сакья-Муни» Мережковского, но больше любил Есенина; как, убив на охоте кабана, Брежнев лично распоряжался разделкой туши («Заднюю ногу Мите Устинову, переднюю - Косте Черненко», и даже Арбатову с Бовиным какие-то, хоть и не самые сочные, куски доставались), и так далее. Думаю, нет смысла останавливаться на этих историях более подробно - книг и фильмов из серии «Неизвестный (на самом деле - давно и хорошо известный) Брежнев» хватит еще на несколько поколений. Поэтому я попросил Арбатова рассказать об институте: зачем он был нужен, зачем нужен сейчас.
- Мы рассуждали просто, - объясняет академик. - В Америке давно существует куча всяких научно-исследовательских центров - советологических, кремлинологических и так далее. У нас ничего такого не было. А исследования по Соединенным Штатам нужны - и ЦК, и МИДу, и Совету министров. Только у КГБ свои специалисты были, но на них даже сам Андропов не полагался - он же для того и общался и с нами, своими бывшими консультантами, и с творческой интеллигенцией вроде Евгения Евтушенко или Юрия Любимова, чтобы просто понять, насколько можно верить данным КГБ хотя бы о настроениях в обществе, а где они привирают. Обязательно пометьте там у себя - при этом он никого не вербовал, потому что был человеком высоких моральных принципов, никогда не путал ведомственный интерес и личные отношения. Так вот, создали институт. Американцы, естественно, сразу же сказали - ну понятно, еще один филиал КГБ. И надо отдать должное тогдашнему американскому послу в СССР Льюэллину Томпсону, который стал активно нас защищать, просто кричал: «Это не КГБ, это действительно научный институт». Томпсон же организовал мою первую поездку в США. Это уже потом я стал ездить в Америку по 3-4 раза в год, а первое время никого не удивляло, что руководитель Института США не был ни разу в Америке. Вначале мы назывались просто Институт США; года через два приехал наш посол из Канады и говорит: а добавьте «и Канады», страна большая, важная, ее нужно изучать. И действительно, мы фактически заложили основы нашего канадоведения, а Канада действительно очень интересная страна - не понимая ее, невозможно понять Америку.
V.
Арбатов говорит о советском после в Канаде, но не может вспомнить его имени. В памяти остался только один посол СССР в Оттаве, его имя вошло в историю. Посла звали Александр Николаевич Яковлев, и в Канаду он был отправлен с должности заместителя завотделом пропаганды и агитации ЦК КПСС после скандальной статьи «Против антиисторизма», опубликованной осенью 1972 года в «Литературной газете». Статью принято считать классикой советской русофобии - ну или либеральной публицистики, в зависимости от взглядов оценивающего.
- Я считаю, это была очень правильная статья, - говорит Арбатов. - В начале семидесятых совсем подняли голову почвенники, русофилы, и им нужно было ответить. Решился на это только Яковлев, и это стоило ему места.
- Так получилось, что через несколько дней после этой статьи мы встретились с Яковлевым в кабинете Брежнева. Начиналась подготовка к празднованию 50-летия СССР, и нужно было обсудить что-то, связанное с докладом. Зашла речь о статье Яковлева. Брежнев ему говорит: «Ты, конечно, совершил ошибку. Но я знаю, что ты хотел только добра, поэтому ни о чем не думай, работай дальше». И обнял его. А на следующий день появляется постановление Политбюро - направить Яковлева послом в Канаду. То есть даже Брежнев не смог его отстоять. Александр Николаевич Яковлев был удивительным человеком. Из народа, с молодости в партийных органах, и при этом смог остаться порядочным и честным. Это очень большая редкость.
VI.
На книжной полке Арбатова рядом с портретом Андропова - портрет Михаила Горбачева, и я, понимая, что к Горбачеву Арбатов относится, по крайней мере, не хуже, чем к Яковлеву, спрашиваю: