Нетрудно предсказать, что присутствие мусульман в Европе будет ощущаться все сильнее, и в не слишком далекой перспективе Европу может ожидать реальная исламизация. Это, как говорится, объективное явление: идет второе Великое переселение народов. Если вернуться к той же Франции, то к началу 1990-х в ее городах появились целые арабо-мусульманские кварталы и районы, а в некоторых городах, как, например, в приморском Марселе, уже больше половины восьмисоттысячного населения города составляют арабы и африканцы. Осенью 2005 года во Франции, прежде всего в Париже, произошла первая «иммигрантская революция». Было сожжено несколько тысяч машин, были человеческие жертвы.
Европе приходится решать уравнение с двумя неизвестными. Первое неизвестное — мусульмане. Как они поведут себя, когда их число приблизится к критической массе? Потребуют культурной, а затем и политической автономии? Создадут исламские партии, овладеют Европой легальным путем и провозгласят ислам официальной, единственной и обязательной религией для всех европейцев? Алкоголь запрещается, а недовырубленные виноградники оставляются для производства изюма. Арабы любят изюм. Этот вариант описан Еленой Чудиновой в антиутопии «Мечеть Парижской Богоматери». Уже сейчас арабы, по многим наблюдениям, ведут себя в отношении французов, мягко говоря, независимо. А может быть, они все же примут европейские общественные ценности и оставят ислам только для частной жизни? Однако хорошо известно, что, в отличие от турецкого и татарского евроислама, арабский ислам идеологичен и тотален: он претендует и на всего человека, и на все общество.
Второе неизвестное — Европа. Смогут ли европейцы проявить решимость в защите собственной идентичности? Не дадут ли они превратить себя в Еврабию, как называет Европу в своей известной книге «Гнев и гордость» Ориана Фаллачи? Пишет она жестко — на грани и даже за гранью сегодняшней нормы и, тем не менее, я решусь привести одну цитату из упомянутой книги: «Сыны Аллаха — не вьетнамцы, и с ними война будет очень жесткой. Очень долгой, очень трудной, очень крутой. Она будет длиться до тех пор, пока мы, европейцы, не перестанем накладывать в штаны и вести двойную игру с противником, отказываясь от собственного достоинства».
Если европейцы найдут в себе силы отстаивать собственное достоинство, то будет ли эта решимость оправданной и легитимной? Не ожидает ли Европу ренессанс правых идей и волна еврошовинизма? Если это произойдет, то мы можем стать свидетелями нового столкновения европейской и исламской цивилизаций.
Уравнение решается на наших глазах. Две цивилизации уже вступили в сложное взаимодействие, во что-то вроде шахматной игры. За спором о парандже и никабах, я не сомневаюсь, последуют новые споры, возникнут новые узлы, которые придется распутывать или разрубать. Или, лучше сказать, последуют новые ходы. И так до принципиального прояснения рисунка партии.
Source URL: http://www.saltt.ru/node/2910
* * *
Надо ли России каяться? | СОЛЬ
Вячеслав Раков /23 июля 2010
Открывается VI Международный гражданский форум «Пилорама–2010», задача которого определена следующим образом: «Построение гражданского общества, осмысление уроков прошлого и обсуждение острых вопросов настоящего». Прошлое и настоящее, как видим, слиты здесь воедино: без решения проблем, не решенных в прошлом, не может быть полноценного настоящего. Наиболее же болезненной частью нашего прошлого остается XX столетие, которое, по словам А. И. Солженицына, мы проиграли.
«Пилорама» сейчас — единственное общественное событие, отвечающее на вызов нашего травматического прошлого. Это усилие памяти и возвращение через голову нулевых и большей части 1990-х к перестроечному опыту погружения в бездну трагической истории. Опыту, который был прерван и остался, так сказать, троечным. Мы быстро устали от свойственного этому опыту напряжения и от, как выражаются эзотерики, «работы в черном». Это, на первый взгляд, естественная реакция — не бери в голову, не оглядывайся назад, не сходи в душу, не вспоминай о печальном. Просто живи. На деле же это бегство от себя в болезнь: это объяснит вам любой психолог и любой священник. Это только усугубит ситуацию и сделает твой (наш) невроз хроническим.
Я помню, как в марте 1987 года я посмотрел фильм «Покаяние», снятый Т. Абуладзе еще в 1984-м. Билетов было не достать, и в зал я попал почти случайно: знакомый студент устроил мне заветную бумажку. Многим тогда казалось, что тяжелый занавес беспамятства поднимается и мы начинаем вспоминать все, что мы забыли — как мужик наутро после пьянки. Или как пациент на сакраментальной фрейдистской кушетке. За фильмом и наряду с ним пошел вал всякого рода разоблачений, публикаций, театральных постановок. Это было что-то вроде национальной исповеди. Однако к середине 1990-х стало понятно, что поднявшаяся эмоциональная волна не затронула наших психических глубин и не произвела существенных перемен в нашей ментальности. Эта волна естественным образом спала, и мы вбежали в беличье, сансарическое колесо существования, в котором прошлое стало частью занимательного досуга или предметом чисто академического интереса, но не поводом для внутренних перемен. Знаменательно, что фильм Абуладзе больше не выходил на экраны, во всяком случае, я его с тех пор не видел.