Здесь дети спят,
Здесь кот идет по крыше.
* * *
Извини, я в осени по грудь,
Мой домишко не тобой продуло,
Напоследок с губ тебя слизнуть,
Чтобы ты назад не повернула.
Извини, я начинаю, ты ж
По определенью доначальна,
С кучерявой жизнью переспишь —
И нормально.
Эта осень замещает все —
Женщину, отечество, чужбину —
И японским голосом Басё
Трогает пустую сердцевину,
Полную присутствия. Эхма,
Как полны пустые огороды,
Снова ты сама-сама-сама,
Осень, невместимая в погоду,
Стриптизерша, нищенка, халва
Для пустопорожних ртов щербатых.
С кленов осыпаются слова,
И земля под ними конопата.
Или видеть, или говорить,
Разоряться, как орех в стакане.
Вот попса пожухлая горит,
Птицы превращаются в иврит,
Ну а я их пробегу глазами.
http://magazines.russ.ru/ural/2003/7/poez-pr.html
27 февраля 2012, 07:10
Вячеслав Раков: «Арабы — это одно. Россия — это другое»
В преддверии выборов президента России PRM.RU решил обратиться к культурологу и поэту, доценту кафедры гуманитарных дисциплин Высшей школы экономики Вячеславу Михайловичу Ракову с просьбой рассказать о своем видении такого дискуссионного вопроса, как власть и интеллигенция.
Вячеслав Раков: «Арабы — это одно. Россия — это другое». Фото предоставлено В.М. Раковым
Вячеслав Михайлович поделился своими мыслями об элитарной интеллигенции в России, арабских бунтах и о том, в каком туре победит Владимир Путин.
— Вячеслав Михайлович, в своей предвыборной программе Путин апеллирует к интеллигенции. В ней он ищет поддержку. Часть элитарной интеллигенции откликнулась на это и призывает голосовать за Путина. Как это часто бывает в России, интеллигенция разделилась. Как вы считаете, чем это обусловлено?
— Начну с того, как я представляю себе интеллигенцию в целом, безотносительно к российскому культурному контексту. Интеллигенция — это социальная формация, которая возникает где-то в XV–XVIII веках, на исходе средневековья, когда появляются люди, интеллектуалы в собственном смысле слова, которые мыслят вне связи с каким-то сословием. Они — поверх традиционных социальных барьеров. Интеллектуалы в XV–XVIII веках рекрутировались из самых разных слоев населения, в то время как в средние века это были в основном представители духовенства. Первыми интеллигентами в указанном смысле слова были гуманисты, в XVII веке это философы-новаторы, а в XVIII веке это просветители, они же идеологи. Так интеллигенция входит в XIX век. Европейских интеллигентов чаще называют интеллектуалами. На мой взгляд, между этими понятиями нет большой разницы: как и русские интеллигенты, европейские интеллектуалы не только собственно думали, но также отзывались на социальную и политическую злобу дня. То есть они претендовали на то, чтобы быть не только мыслящим классом, но и совестью нации, чем-то вроде альтернативной церкви. Сказанное вполне можно отнести и к русской интеллигенции: она и мыслила, и живо отзывалась на социальные проблемы.
— В чем заключалась функция интеллигента в российской истории, на ваш взгляд?
— Он, как я уже сказал — носитель морали, носитель общественной совести, он тот, кто не продается, это, пожалуй, первое. В отличие от европейских интеллектуалов, в российском интеллигенте резче выражено моральное миссионерство, плавно перетекающее в своего рода религиозно-идеологическое призвание. Русский интеллигент исповедует некую идеологическую веру. Он может пожертвовать за нее жизнью. В этом сказывался наш, российский, интеллигентский стиль. Русские интеллигенты часто хотели быть учителями жизни, как, например, Лев Толстой. Это первое. Во-вторых, русские интеллигенты, как, впрочем, и европейские интеллектуалы, создавали и продолжают создавать виртуальные модели, по которым настраивается общество. Они могут создавать подлинные социальные мифы, которые способны вдохновлять человеческие массы. В подобного рода мифотворчестве общество всегда заинтересовано, равно как и человек. Разумеется, можно и без мифов. Можно просто теоретически прояснять некую сложную социальную или политическую ситуацию и тем самым находить ее положительное разрешение.
— С другой стороны, они, российские интеллигенты, далеко не едины...
— Совершенно верно. Панорама российской интеллектуальной жизни традиционно более поляризована в сравнении с тем, что мы видим в Европе. Представители российской мыслящей элиты различно смотрят на нашу историю, на ее прошлое и во многом на ее будущее. Наша интеллигенция по-разному видит досоветское время, советский период, а сейчас еще и 90-е годы. Для кого-то это обвал, в результате которого страна была поставлена на грань гражданской войны; моральный упадок, имущественная и социальная деградация значительной части России. Для кого-то, напротив, это первый глоток свободы. Наконец-то мы создали частную собственность, вчерне набросали демократические институты, вошли в общемировое историческое русло. В итоге у нас отсутствует общий образ отечественной истории. Как и ценности, вокруг которых мы все вместе могли бы собраться и в отношении которых мы все могли бы сказать: «да».