Кузе, серому коту (1999)
Коты не умирают, а уходят.
Их ищут по углам и не находят.
И ты нащупал верную педаль,
Уткнулся головой, смертельным зреньем
В косматое свое непромедленье,
Вздохнул, и только я тебя видал.
Мы прожили шесть лет сплошных реформ,
Ты заявлялся на чердачный форум
И делал этих сукиных котов,
А я торчал внизу над Кастанедой,
Простукивая время кастаньетой
Костяшек и шептал: всегда готов.
Как близко от тоналя до нагваля.
- Какого тебе надо парагвая!? -
Орал мой первый закадычный сон,
Подталкивая под хороший пендель,
Снаружи заливался старый Мендель-
Сон.
Мой серый кардинал, почти что сталкер,
Ты щекотал, как русая русалка,
Но пах не рыбой, разве что дерьмом,
Твой фосфор озарял нездешний вечер,
Со вспышками мой век увековечил,
И он не показался мне тюрьмой.
* * * (1999)
На полпути в Дамаск ломаются деревья,
Кипит подкожный жир и седина в висок,
Ты медленно к себе втираешься в доверье,
Твой деревянный дом не низок, не высок.
Ты слышишь или нет? Всех окликать без толку.
Ну проходи, не стой, здесь всё без дураков,
Жеребчик беговой, косая сажень в холке,
На поприще своё, где сорок сороков.
А чтоб тебе, сынок, икнулось на пороге
И вскинулось твоё слезливое дрянцо,
Железная рука оборвала дороги,
Оставив только путь с заказанным концом,
Свернувшийся клубком в распадке пуповинном,
Чтоб размотать тебя на полную кадриль,
Дыши, сынок, дыши, всем девушкам невинным
И винным матерям тебя не закадрить.
А ветер о своём. А виноватых нету,
Как говорил Паскаль. Внимательно дыши.
Бог, не похожий на свои портреты,
Так дышит в человеческой глуши.
* * * (1999)
Пять минут воробьиного вздора
Да пригоршня слепого дождя,
Оставляю себя без призора,
На попутных окном выходя
В этот раз, в этот лаз, в этот порох,
А от страха бывают повторы
И слова начинают грешить,
Тело рвётся и нечем зашить,
И поэтому вспять, но не быстро -
Как волна, как опала министра.
Их величество ох как горяч,
Ты же холоден, скуден, незряч.
Ты стоишь у окна, и спасибо,
В тёплом воздухе плавают рыбы
Кучевых, золотистых пород
И сирень разливного пошиба
Омывает запёкшийся рот.
Ты уже натерпелся позору
И считай, что тебе повезло.
Не остави меня без призора.
Посмотри на меня сквозь стекло.
* * * (1999)
Дыхание сужается до жалости.
Вот деревянный колокольчик старости
В руке кленовой, а в еловой лапе
Зелёная прививка от привычки
Умом пилить горение на спички.
Глаз заресничен,
Застеклён слезою.
Чем уже жизнь,
Тем ближе мы с тобою.
* * * (1999)
Изнанка этих суток
Помечена мелком
За то, что злой рассудок
Споили молоком.
Пусть это полумера,
Но екэлэмэнэ -
Меня берут на веру
По всей моей длине,
Молочными зубами
Прихватывая дух,
Солёными губами,
Солёными на слух.
На все шесть соток тела,
Идущего на слом,
Нашло такое дело,
Но песня не о том,
Как шестисотый ветер
Развил мои глаза,
И тут-то я заметил,
Что за окном слеза.
Не тот, не этот берег,
А Ареопагит,
И никаких истерик,
И никаких обид,
Лишь голый околоток
У века на краю,
Недвижный, как на фото.
Там, сбоку, я стою.
Бабочка по имени Вот Те На
Мальчик-мальчик, ты отвязан
За мгновение до сна,
Ты одним дыханьем мазан
С бабочкою Вот Те На.
Ваша узкая удача
Разрешается в просвет.
Бог ты мой, не надо сдачи
И спасибо за билет.
* * *
В пятницу без берегов, а сегодня четверг,
И я ещё различаю, где хлябь, а где твердь,
Пермь или Тверь - это просто игра в города,
В тихую пятницу всё принимает вода.
Так не забудь, не забудь же, - сегодня четверг,
Самое время листок запечатать в конверт,
Чистый, а лучше кленовый - в безадресный хруст,
Не выпуская улыбки из устричных уст.
Не говори ничего, всё равно не поймешь,
Волосы темя давно покрывают не сплошь,
День твой шагреневый, глянь, продолжает расти
Кверху корнями в темнеющей этой горсти.
- Как там, на дикой меже, однодневный мужик?
Не отвечай ничего, не то ножичком вжик.
Брешет секундная стрелка, как чёрный кобель,
Глаз не отводит от жизни твоей, хоть убей.
* * *
Кто знает, отстоял ли я обедню,
Но Ты мне люб, мой первый и последний.
Вот я стекаю бисеринкой пота
По Твоему лицу в Твою субботу,
И брат-осёл кричит под крепкой дланью:
Открой меня, во мне Твоё дыханье.