Сонет начала
Ну кто мог подумать, что тень - только тень.
Рукой потянись и по локоть надень
Июльскую кожицу света.
Кто знал, что у страха глаза велики.
В последнем испуге лежат старики,
Да ты уж на них не посетуй.
И впрямь всё легко, как давидов псалом,
Шершавинка-жизнь не идёт напролом, -
Откроет бутылку "нарзана",
Как вдруг перед ней ариаднина нить,
Упорная участь по норам не пить
Слепое вино наказанья.
Махали руками семь спущенных шкур
И было начало, как лопнувший шнур.
* * *
Из остатков вчерашнего сна
Можно сделать музей положений,
Но как быть с бормотанием дна
Нам, имевшим пятерку по пенью?
Над потоком сидит человек
И ему Гераклит, что Гекуба.
Чёрный низ у него, белый верх
И поющие губы.
Нам его угадать не слабо,
Мы одной нарисованы тушью,
Плачет детское наше бо-бо,
Распуская радарные уши,
Да ещё ходит ветер в костях,
Как в бамбуковой дудке, навылет,
Потеряли нас... Экий пустяк,
Лишь бы после найти не забыли.
* * *
Серое пламя напрасного дня.
Место на карте - в осеннем похмелье.
Впору полцарства отдать за коня,
Чтобы не слышать, как мелет емеля.
Чахлая Пермь над озябшей рекой
Косо своё нахлобучила имя.
Кто ей подаст на недолгий покой
И угостит по-приятельски "Примой"?
Кто перебросится с ней в дурака,
Град обречённый по-женски жалея?
Ходит по лицам слепая тоска
И наливаются известью шеи.
Общая чаша смертельных обид
В небе плывёт тяжело и незримо.
Даже бессмертный здесь будет забыт,
Даже посыльные следуют мимо.
Что же ты, Пермь, человечья нора,
Так ненадолго тепла надышала?
Снова ты не просыхаешь с утра
И о своих не печёшься нимало.
* * * (2000)
В ползучей Мотовилихе замри.
Здесь водятся местами упыри,
Здесь время не заметит, как пройдёт
На колких ножках задом наперёд,
Всё выйдя у пьянчужек и котят,
Что на Висиме гроздьями висят.
Да, скифы мы, да, азиаты мы.
Ползут над Мотовилихой дымы,
Ползет трамвай под номером четыре
И Кама расползается всё шире.
Над пропастью Рабочего посёлка
Ночами - старушонки на метёлках.
Здесь твой мужчина беден, но горяч,
Здесь выпит воздух до Кислотных дач.
Но ты, моя родная, не горюй
И после водки на воду не дуй.
В ударе мы и не боимся спиться,
Раз заглянув за раздвижные лица.
Пусть этот город высосан до дна,
Пусть грош ему, поганому, цена,-
Я за одно твоё живое тело
Его прощу у лёгкого предела.
* * * (1997)
Пермь-Первая, Пермь-та-ещё-подруга,
Рождаешься и, как чибон, - по кругу,
По кругу первому, Итаке, ИТК.
Не успевает загореться спичка -
Проскакиваешь лимб на электричке
И начинаешь без черновика.
Вокруг тебя родные психопаты
Шагают патетически до хаты
И за столом решают, кто кого,
И вон душа с кишками вперемешку,
Вергилий шепчет, чтобы ты не мешкал,
А то одолевает естество.
Вот Пермь-Вторая подаёт вагоны,
Ты вытираешь потные ладони,
О Господи, какой же ты худой.
Спасительно врывается чужбина,
Земную жизнь пройдя до середины,
Ты выделил остаток запятой.
Скажи спасибо, как тебя учили,
Всем барышням, всем пиночетам Чили,
Всей бестолочи твоего ума, -
Они тебе напели безвозмездно,
Что жизнь звенит, что плакать бесполезно
И ничего не надо понимать.
Ты вдруг перешибаешь обух плетью
И это называется Пермь-Третья,
Малиновая, окнами на сад,
Теперь вы с ней ни в чём не виноваты
И Одиссею нет назад возврата,
Когда он возвращается назад.
* * * (2003)
Кажется нам по пути
Городок-с-ума-сойти
Думаем не головой
Ты да я да мы с тобой
Ты подрос и я подрос
Это даже не вопрос
Ты уж братец не серчай
Городок-прости-прощай
Я барбос и ты барбос
Городок-спаси-Христос http://magazines.russ.ru/urnov/2003/16/rakov-pr.html