***
Меня разбудил запах гари. Тяжелый. Заставляющий легкие старательно избавиться от него, пытаясь выкашлять эту черную смоль. Я встал, но тут же упал на пол, словно меня кто-то подсек под колени. С трудом поставил себя на ноги, доковылял до двери, распахнул ее и от увиденного застыл. Передо мной был огонь.
— Мам! — крикнул я хрипло. В этот момент пламя жадно бросилось на шторы, в секунду превратив их в пылающую стену. Из родительской спальни, расположенной в самом конце коридора, раздался шум. Я упал на четвереньки, чтобы глотнуть свежего воздуха, зажал майкой нос и пополз, вдруг с потолка свалилось деревянное перекрытие, преграждая путь в мамину комнату. «Нет, нет, нет!» — пытался я сдвинуть бревно, проклиная себя за то, что такой слабый.
Я снова попытался позвать маму, но горло пересохло, и сил кричать уже не было.
Кто-то разбил стекло.
Огонь, питаемый свежим притоком воздуха, полыхнул с новой силой, так что я отшатнулся. Дальше я помню смутно. Я пытался выбраться, лез, куда-то карабкался. Легкие уже разрывались от нехватки кислорода, в голове была сплошная пульсация, а потом потерял сознание.
Когда я очнулся на каталке Скорой помощи, над головой пылало зарево, поднимая вверх черные облака дыма и пепла. Горел наш этаж и следующий. Детали лепнины с фасада падали вниз, разбиваясь об асфальт, как подбитые птицы, а я лежал среди носящихся в панике людей, застыв от шока и осознания того, что случилось. А потом снова отключился.
Проснулся от мерзкого писка.
— Он очнулся. Ники, ты меня слышишь?! Скорее сюда! — Надо мной склонилось женское лицо, все время гладя по голове и убирая со лба слипшиеся пряди. — Ники, все в порядке! С тобой все в порядке! Мы здесь!
Я попытался сфокусировать взгляд. Рози плакала, размазывая черную тушь. Джесс сидел возле моих ног, упершись локтями в колени и закрыв ладонями лицо.
— Ма, что с ней? — хрипло пробормотал я. Розалин еще сильнее разрыдалась. Теперь ее рыдания перешли в истерику. Джесс поднял на меня глаза. Тогда я впервые за всю жизнь увидел, как он плачет. И понял, что маму не спасли.
Я хотел выть, но горло сдавливал спазм.
Хотел бежать, но тело словно окаменело.
Я метался в агонии, не имея возможности даже оплакать ее как следует, а потом в руку вонзилась игла, и мои веки сомкнулись.
Ожогов на мне оказалось немного, так как под открытое пламя я не попал. Вовремя вытащили. Я провел неделю в больнице из-за того, что наглотался дыма. Отец лежал на соседнем этаже. Ему досталось сильнее. Именно он и вытащил нас двоих, меня и еще одного мальчишку этажом выше. Но когда вернулся, чтобы забрать маму, потолок рухнул, раздавив ему ногу балкой. Его самого спасли, но колено уже было не собрать. Отцу тут же оформили инвалидность, рассчитав из пожарной части.
В газетах почему-то написали, что возгорание произошло по грубой неосторожности одного из жильцов дома и началось в нашей квартире, хотя я точно знал: это неправда. Но мне было наплевать. Пусть думают, что хотят. Все равно это не вернет ее и ничего не исправит.
В день похорон я поднял голову вверх, инстинктивно ища поддержки, но отец не смотрел в мои глаза. Больше не смотрел. Я вдруг подумал, что он ни разу не говорил со мной со дня смерти мамы. Даже когда я пытался не сойти с ума, стараясь выплакать свое горе, рядом был только Джесс. Отец ни разу не пришел на помощь. Как он потом сам признался во время своих пьяных бредней, я слишком сильно напоминал ему о матери. Ее глаза, губы, тонкие черты лица. Казалось, она передала мне все, что когда-то так ему нравилось. Теперь при взгляде на меня ему еще сильнее хотелось напиться.
***
Отец не появлялся пару недель. Где он торчал, мы не имели понятия. Тетя Маргарет, его кузина, разместила нас на втором этаже своего дома на юге Лондона, и так как своих детей у нее не было, чувствовалось, что наше присутствие ее напрягало.
— Все, спи давай. — Джесс выключил свет и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Со дня маминой смерти прошел почти месяц, но я все равно продолжал ждать, вдруг она зайдет пожелать спокойной ночи.
Сон не шел. Я встал и босиком вышел в холодный коридор.
— Я не ожидала, что все случится именно так, Джесс. — Из комнаты брата послышался голос Розалин. То, с каким снисхождением она произнесла его имя, заставило все внутри сжаться. Я не должен был подслушивать, но не мог заставить себя пошевелиться и уйти.
— В каком смысле не ожидала? — откликнулся брат.
— Мне так жаль, прости. — Голос Рози практически стих, растворившись во всхлипах. — Но у нас ведь были планы, помнишь? А что теперь? Как же твой университет?