— Спокойствие! Спокойствие! — призывает Яков Михайлович. — Гражданин Мартов!.. Гражданин Дан!.. А вы вообще не имеете права, гражданин Громан! Я вынужден буду вас удалить, или ведите себя как подобает гостю...
— В такой момент, — повторяет Ленин, — когда восстание контрреволюционеров в связи с голодом и в использование голода стало на очередь дня, тут никакие опровержения и никакие хитросплетения не помогут, а факт остается налицо.
Он выходит из-за трибуны и бесстрашно движется вдоль рампы в ту сторону, где сидят раскрасневшиеся, распоясавшиеся меньшевики:
— Перед нами политика в указанном вопросе, прекрасно развитая и Череваниным, и Громаном, и Колокольниковым. — Он останавливается прямо против них. — Перед нами оживление гражданской войны, перед нами поднимающая голову контрреволюция...
И, указав рукой на своих противников, Ленин смотрит вверх, словно приглашая всех взглянуть па живую контрреволюцию.
— Смотрите-ка! — толкнул Александра Дмитриевича Свидерский. — Молчат! Что это с ними?
Между тем Ленин вернулся к трибуне, облокотился об ее край и перевел дыхание:
— Победа в восстании неизмеримо легче. Победа над сопротивляющейся контрреволюцией в миллион раз легче победы над задачей организационной... Такие трудности не преодолеваются в месяц. В истории народов бывали десятилетия, посвященные преодолению меньших трудностей, и эти десятилетия вошли в историю, как самые великие и самые плодотворные десятилетия. Никогда неудачами первого полугодия и первого года величайшей революции вы не посеете в нас уныния.
Александр Дмитриевич огляделся, и ему показалось, что за барьером верхнего яруса сидит тот самый безработный — тот круглолицый, что приходил с толпою к нему в кабинет. «Да нет, это не он. Как он сюда попадет? И что ему тут делать?»
— Когда нам будут указывать, — говорил Ленин, — как указывает Громан в своем докладе: «ваши отряды, которые идут собирать хлеб, они спиваются и сами превращаются в самогонщиков, в грабителей» — мы скажем: мы прекрасно знаем, как часто это бывает, в таких случаях мы это не прикрываем, не прикрашиваем, не отмахиваемся от этого якобы левыми фразами и намерениями. Да, рабочий класс китайской стеной не отделен от старого буржуазного общества. И когда наступает революция, дело не происходит так, как со смертью отдельного лица, когда умерший выносится вон. Когда гибнет старое общество, труп его нельзя заколотить в гроб и положить в могилу. Он разлагается в нашей среде, этот труп гниет и заражает нас самих. — Ленин снова посмотрел на Мартова и его окружение.
Цюрупе даже неприятно стало — неловко, страшно. Как же так? Не слишком ли? Не в духе Ленина так грубо говорить о противнике, а тем более о Мартове, с которым он участвовал в организации петербургского «Союза борьбы», редактировал первые номера «Искры»... Ну, а если бы Мартов был сейчас на месте Ленина?.. Стал ли бы он миндальничать, когда речь идет о жизни и смерти, когда в драке некогда и невозможно определить, какой удар необходим, а какой лишний?
Ленин выждал, передохнул несколько секунд и продолжал:
— Иначе на свете не происходило ни одной великой революции и не может происходить... Иначе социалистическую революцию никогда родить нельзя, и иначе, как в обстановке разлагающегося капитализма и мучительной борьбы с ним, ни одна страна от капитализма к социализму не перейдет. И поэтому мы говорим: наш первый лозунг — централизация, наш второй лозунг — объединение рабочих. Рабочие, объединяйтесь и объединяйтесь! Это старо, это не кажется эффектным, новым, это не обещает тех шарлатанских успехов, которыми манят вас...
Александр Дмитриевич опять посмотрел вверх: да, пожалуй, это он — тот круглолицый. Ведь безработные тоже получили право послать сюда своих представителей. Вцепился обеими руками в борт, подался вперед, весь — внимание. Неужели все это ему доступно? Интересно? Нужно? Трудно поверить! После того как он так своеобразно «понял» Цюрупу?! Нет, это не он. Вон как слушает! Не моргнет, не дышит — ловит каждое слово, несущееся с трибуны:
— ...У нас нет иного аппарата, кроме сознательного объединения рабочих. Они выведут Россию из отчаянного и гигантски трудного положения.
Объединение рабочих, организация рабочих отрядов, организация голодных из неземледельческих голодных уездов, — их мы зовем на помощь, к ним обращается наш Комиссариат продовольствия, им мы говорим: в крестовый поход за хлебом, крестовый поход против спекулянтов, против кулаков, для восстановления порядка.